Каждый год в июне проходят выпускные вечера. И вчерашние школьники — уже не дети, но еще и не взрослые — вступают совсем в другую жизнь. Выпускники 41-го повзрослели гораздо быстрее других. Им пришлось забыть про свои мечты и планы на несколько лет, а кто-то так никогда и не воплотил их в жизнь.
Михаил Бородин 21-го июня 1941 года отпраздновал окончание десятилетки. Он говорит, что тогда у всех было отличное настроение и никто не мог представить, что на следующий день судьба сделает такой крутой поворот.
Вчерашние школьники
Михаил Ермолаевич, Вы помните свой выпускной?
- Да. Мы очень долго готовились к этому торжественному вечеру. Поздравляли друг друга с окончанием, столько было сказано теплых слов в адрес учителей! Я тоже выступал с речью. Помню, как говорил, что мы всегда будем верны Родине и оправдаем вложенный в нас учительский труд. Я тогда и не подозревал, что слова мои пройдут такую проверку!
Пели, танцевали, гуляли по селу. Кстати, я родился и учился в Прохоровском районе Белгородской области. Знаете про легендарное танковое сражение под Прохоровкой? Это там, на моей родине. А на следующее утро проснулись и узнали - война. Страха не было, была какая-то глубочайшая озабоченность.
Школу мою во время войны уничтожили немцы. Зимой 43-го они загнали туда больше четырехсот человек, облили здание бензином и подожгли. Всех, кто пытался вырваться, расстреливали из автоматов...
- Уже в ноябре 41-го Прохоровский район стал фронтовым. Где тогда были Вы?
- Там и был. Получилось так, что председатели колхозов, председатель сельсовета — все ушли в армию. И в райкоме партии мне предложили занять должность председателя сельсовета. А мне только-только исполнилось восемнадцать. Я понимал, что скидки на возраст не будет. Работать придется в полную силу. Но это совсем не пугало.
- В то время в селах действовали советские истребительные отряды. Вы можете рассказать о них?
- Конечно, я сам был в одном из таких отрядов. Мы охраняли дома колхозников, общественные учреждения, урожай, связь, особенно в ночное время. Следили за возможностью появления немецких диверсантов, дезертиров, сигнальщиков. Вооружались всеми подручными средствами: косами, вилами, топорами!
Зимой 42-го на Прохоровском направлении сосредотачивались все новые советские подразделения. В нашем доме находился штаб полка. И был такой эпизод. Командование подготовило письмо в адрес немецкого гарнизона, расположенного в Прохоровке. Определялась делегация из трех человек. Одним из них хотели отправить гражданского и предложили меня. Однако потом планы поменялись. Письмо пошел относить один офицер — немцы его убили.
Коммунист
- Скажите, а не рискованно было вступать в партию в самый разгар войны?
- Для меня это даже не обсуждалось! После успешного проведения весеннего сева я пришел в райком партии и положил на стол заявление. 12 июня 1942 года я стал коммунистом. Как много значило для меня это слово! Коммунист, преданный делу и своему народу.
Летом 42-го немцы начали наступление. В Прохоровском районе были мобилизованы мужчины старших возрастов. Мне пришла ориентировка — уходить вместе с последними нашими частями. Я сжег все документы в сельсовете, закрыл помещение на ключ и ушел, не зная, вернусь ли когда-нибудь...
Я отступал вместе с солдатами. Ближе к г. Коротояку мне предложили сесть на подводу со снаряжением. Неожиданно появились немецкие самолеты, начались обстрел и бомбежка. Я едва успел соскочить и броситься в кювет у дороги. Подводы были разбиты, на дороге лежали убитые и раненые. Взрывной волной меня накрыло землей и слегка оглушило. Но обошелся только ушибами.
3 июля мы достигли Коротояка. На подступах к городу скопилось много войск, техники, лошадей с повозками. Переправа через Дон не работала — немцы постоянно бомбили ее, даже ночью. Мы решили переправляться как получится. Вечером 4-го мы с товарищами-партийцами и солдатами спустились с крутого берега на пологий участок. Там рос кустарник. Мы наткнулись на брошенное кем-то продовольствие — муку, сухари. Увидели натянутый от одного берега к другому кабель и сколоченный помост. Ими и воспользовались. Знаете, на том берегу Дона была какая-то иллюзия мирной обстановки. Тихо, тепло, поют соловьи...
Когда я добрался до Саратовской области, пришел в военкомат и попросился в армию. Меня взяли и отправили в 73-й запасной стрелковый полк. Большая воинская команда была скомплектована и отправлена в Кузбасс — добывать уголь, в соответствии с решением Государственного Комитета обороны.
- Тогда многие рвались воевать. Вы не расстроились, что вас отправили не на «огненный» фронт, а на трудовой?
- Я был готов ко всему и принял такое решение безоговорочно. Был ЕДИНЫЙ фронт, и без помощи тыла не было бы Победы!
На угле Кузбасса и уральском металле жила вся военная промышленность страны. Горняки шахты «Коксовая-1» г. Прокопьевска обратились ко всем угольщикам с призывом не покидать рабочие места без перевыполнения нормы выработки. Мы старались. За перевыполнение плана на 102% дополнительно выдавали 100 граммов водки и 50 граммов сала. Талоны на эти продукты мы получали часто, но давались они нелегко!
Честно признаться, ради выполнения плана мы здорово рисковали. Например, чтобы сократить производственный процесс, оставляли кровлю без крепления и начинали вести новые взрывы пласта. Один раз так и «накрыло». Большая глыба породы оторвалась от кровли и рухнула вниз. Мне сломало правую ногу.
- Михаил Ермолаевич, у Вас в семье кто-нибудь воевал?
- Отец. Мы с ним переписывались. У меня сохранилось его письмо от сентября 43-го года: «Молитесь Богу, чтобы победить врага и придти с победой домой». Он часто снился мне тогда: встретимся, поговорим, а потом просыпаюсь, а его нет... Когда письма перестали приходить, я написал командиру его войсковой части. В 1944 году пришел ответ: командир орудия, парторг батареи Межуев сообщал, что при встрече с группой немецких танков осенью 43-го мой отец был убит. В том письме рассказывалось и о бое, за который отца наградили медалью «За отвагу». С тех пор мы встречаемся с ним только во сне...
Больше новостей и ближе к сути? Заходите на ленту в Телеграм!
Добавляйте CСб в свои источники ЯНДЕКС.НОВОСТИ.