В принципе скучный селебрити-экшн под названием «Каннский кинофестиваль», с неизменной красной ковровой дорожкой и покачивающими бедрами суперстарами, визгами светских хроникерш по поводу того, что они оказались на набережной Круазетт и так далее, оказался самым интересным и даже знаковым событием.

Между прочим – без малейших натяжек – сегодняшним. И розданные пальмовые ветви тут не причем.

Не берусь судить Ларса фон Триера как режиссера. Что-то нравится, что-то не нравится, в целом – знаменитость и знаменитость по праву, ибо придают ему ее главным образом именно фильмы. То есть, непосредственное его занятие. То, чем Ларс зарабатывает на батон и устриц.

Режиссер – он же художник. Это не обсуждается. А что, как правило, изрекает художник? А изрекает он зачастую нечто, что давно сконцентрировалось в атмосфере общества. Вербализирует, так сказать, сконцентрированное коллективным бессознательным. Но, поскольку, коллективное оно или безмолвное, или слишком шумное – главного не разберешь - то тяжкую функцию ясного словесно выражения и берут на себя художники. Точнее, не берут – они, может, и рады бы помолчать – а вынуждены это делать. Что ж планида у них такая. Иначе – он не художники, а так… Планктон…

Вот фон Триер и высказал, давно отягощающее европейские мозги европейское бессознательное. А что они хотели?

Загнанная в концентрационный лагерь политкорректности и толерантности белая Европа должна была как-то отреагировать. Ежу понятно – если долго насиловать и загонять внутрь некие базовые, на уровне безусловных рефлексов, вещи, то они все равно прорвутся. Если заключенные в нацистских концлагерях бунтовали, то вполне логично, что и нацисты, оказавшись в роли тех, кого они уничтожали, рано или поздно взбунтуются.

Кто не посочувствует про себя немцу, которому выносят мозг по поводу турков, или парижанину, оказавшемуся вдруг посреди родного города в каком-то сенегальско-алжирском гетто? Мы посочувствуем, ибо оказались в подобном же положении.

Почему пришлым можно, а нам нельзя? – вопрошали европейцы . Почему гомосекам свобода, а нам – терпимость? – вопрошали они же. Почему мусульмане с нашими традициями не считаются, а мы с их традициями считаться обязаны? – недоумевают мирные обыватели.

Список недоумений можно продолжать долго. Триер – как и подобает художнику – уложил его в несколько ничего не значащих фраз, с ключевыми словами.

И, разумеется, они предвидел реакцию. Просто, наверное, уже не мог молчать. Или не считал нужным – если кому-то можно, то почему мне не воспользоваться?

А реакция, само собой, была абсолютно предсказуемой. На такую реакцию натыкались и заключенные нацистских лагерей, замышляя бунт: обязательно находились и те, кто говорил «вы с ума сошли, забудьте, это так опасно, давайте выживать мирно», и те, кто бежал доносить начальству.

И более, чем уместно в этом контексте упомянуть другого, не менее знаменитого режиссера – Оливера Стоуна. Ему тоже не простили правды. Хотя Стоун сказал всего-навсего о, что русских погибло во второй мировой войне все-таки побольше, чем евреев. И при этом русские, как-то не носятся с холокостом, в отличие от последних.

Между изречениями Ларса фон Триера и Оливера Стоуна формально – чуть ли не пропасть. Но если Триера подвергли жестокой обструкции, опираясь на формальные признаки, то Стоун был вынужден извиняться, честно говоря, не пойми за что. Оскароносец, ветеран Вьетнама, сделавший для идеологии США больше всех Обам вместе взятых. И истеблишмент пальцем не пошевелил в защиту своего сотрудника.

К нам все эти игрища имеют прямое и непосредственное отношение. Дело в том, что среди карт, которые разыгрываются сейчас на зеленом, весело разграфленном политическом столике присутствует трефовый туз десталинизации. И, в силу того, что пока игроки демонстрируют, прямо скажем, бедность мыслей – сколковская показательная партия с треском провалилась, «фронтовые» комбинации из даже не шестерок, а двое и троек как-то не внушают оптимизма – туза этого обязательно попытаются разыграть.

Соблазн велик, но потенциальные потери от него, увы, на порядок превосходят возможные выгоды. Ибо – и конфуз с Триером тому ярчайшее подтверждение – десталинизация – особенно в том виде, в котором ее пропихивают – будет означать на деле РЕНАЦИФИКАЦИЮ. Легализацию нацизма в оправдательном, естественно, виде, пересмотр итогов той же второй мировой и тому подобное со всеми вытекающими. Похоже, четко осознают это только избранные единицы, что не есть хорошо. Но по-моему совершенно очевидно – сейчас плотина, сдерживающая процесс ренацификации состоит всего из двух камней: Сталина и холокоста. Первый камень, находится все-таки под нашей «юрисдикцией». Если мы его расшатаем и вынем – в плотине останется один холокост. Судя по примеру со Стоуном, он закреплен неплохо. Однако, если он останется совсем один…

Ларс фон Триер – частное лицо. Он волен молоть языком как хочет – его проблемы. С той разницей, что к любому его мнению все же разумнее прислушиваться – как выясняется. И Каннский фестиваль в данном контексте становится внятным и грозным предупреждением дуумвирату: трефового туза десталинизации надо засунуть под сукно, в рукав, куда угодно, но забыть о нем надолго, лучше – навсегда. Не разыгрывать ни в коем случае. Техосмотр, рыбалка, садоводы-пчеловоды – пожалуйста. Только не Сталин и все такое. Иначе… Одному холокосту устоять будет крайне трудно. Какой бы ни был вождь всех времен и народов, но он ему – помощник. И хороший такой , тяжеловесный. А из геев – ну какие из них помощники?

Канны, фон Триер, десталинизация и дуумвират

//Новости giraff.io

Картина дня

Наши публикации