Часть Третья. Алёна

(Окончание. Начало повести здесь)

Программу первого дня выполнил около семи часов вечера. Снегопад продолжался, поэтому решил не рисковать и переночевать в полузаброшенной деревне у бабы Мани. Разуваев иногда останавливался у неё летом. Её изба находилась в полукилометре от его участка, где занимался расчисткой от бурелома и дикорастущего кустарника. 

У бабы Мани были больные ноги, и она практически не выходила за деревенские пределы. Питалась только тем, что летом смогла вырастить на отведённых ей 25 сотках огорода и что давала коза Лола. Раз в квартал совхоз привозил ей спички и продовольственный паёк – сахар, пшено, рис, соль и какие-нибудь никому другому не нужные консервы.       

На пути в Дмитров Разуваев заскочил в гастроном. На прилавке мясного отдела кроме мух и огромного заветренного шматка свиной кожи с жиром, раздробленной костью и еле заметными прожилками мяса ничего не было. Мясник с нагловатой улыбкой предложил сделку - если возьмёшь этот ошмёток, в довесок получишь мясную косточку для супа. И Юрий Васильевич был вынужден согласиться. Помимо этого, купил какие-то крупы, хлеб, сливочное и подсолнечное масло, несколько пачек пельменей и печенья, килограмм конфет. Всё это добро забросил старушке, когда проверял расчистку дороги бульдозеристом. 

Вечером его ждали свежая постель в маленькой комнатке за печкой и знатный ужин - сваренные в чугунке щи из домашней кислой капусты и привезённого «мяса», запечённая в печи в свином жире обалденная картошка с хрустящей корочкой и холодным козьим молоком. На столе стояла четвертинка самогона, солёные огурцы, квашенная капуста и опята собственного засола с луком. Поев нормально впервые за два дня, Разуваев достал амбарную книгу, в которую вносил все связанные со строительством расходы. 

«Юрик-джан, - поучал армянский наставник, - задумаешь продавать, будешь знать, какую цену просить. Плюс 50%». Юрий Васильевич несколько раз пересчитал уже совершённые траты, прикинул предстоящие расходы и с ужасом понял, что домик обойдётся в три раза дороже, чем планировалось. У него таких средств не было. Оставалась одна надежда на предстоящую долгосрочную командировку в Вашингтон. А это значит, что придётся экономить, спекулировать видеомагнитофонами, парками, музыкальными центрами и копить. Но Бог послал ему «космические» часы и Гамлета Гургеновича, который уже предложил приобрести его «Жигули» за полторы их первоначальной стоимости и по хорошей цене покупать «любые фирменный вещи».   

Операция «Завоз кирпича» для всех участвовавших в ней благополучно завершилась около десяти часов вечера следующего дня. Перед тем как вернуться в Москву Юрий Васильевич решил немного перевести дух. Он сел на скамейку у Маниной избы, где была припаркована машина, уперся спиной в хлипкий палисадник и вытянул уставшие ноги. Закрыл глаза, набрал в лёгкие морозного воздуха и задержал дыхание. Всё тело загудело, заныло, поплыло. Сидел неподвижно какое-то время, и вдруг от абсолютной тишины побежали электрические мурашки страха. Он открыл глаза и уставился в завораживающее своей бездонностью небо с мерцающими звёздами. 

«Ну на х… тебе всё это надо? Может лучше было плюнуть на бензин, кирпич, Гамлета и пойти с Наташей пить настоящий колумбийский кофе, посмотреть её картины и заняться любовью? Ведь тебе именно этого хотелось. Но ты был не очень уверен, что ради этого стоило бы поставить под угрозу брак с Ленкой. А что твой брак? Разве он не был бракованным? Ты же не можешь сказать, что счастлив в нём? Нет, не можешь…Но ты так же не можешь сказать, что он несчастный. Ты не можешь оценить свой брак, потому что он лишён каких-либо эмоций. Он никакой… А ты можешь сказать, что Наташа - твой идеал женщины? Нет, не можешь, потому что даже не знаешь, что такое идеал женщины или идеальный брак. Хаха как-то расшифровал свой идеальный брак – красавица-жена весь день готовит хаши, чтоб утром порадовать его друзей, которые не в состоянии были разъехаться по домам. А на вопрос, почему же он тогда не приглашает к себе друзей, а тащит их в ресторан, мечтательно пояснил, что в кабаках «вкуснятины и всякой всячины побольше будет…»

Беседу Юрия Васильевича с самим собою неожиданно прервал выстрел – далеко над лесом в небо взметнулась сигнальная ракета, ярко вспыхнула и начала медленно опускаться, мерцая красным цветом. Через минуту за ней последовала ещё одна - белая. «Тебе сигнал валить домой», - засмеялся он, с трудом вставая с лавки. Позднее он узнал, что в тех краях расположена «Фидлеровка» - колония для несовершеннолетних осужденных.    

Чтобы не заснуть за рулём от усталости, поставил на полную мощь одну из пяти кассет с рок-музыкой, которые взял на два дня у коллеги-меломана. Когда приятель работал в Нью-Йорке, то перед сном ставил на автоматическую запись аудиокассету своей любимой музыкальной радиостанции. Ночью музыка шла без рекламы, и диск-жокей ставил те композиции, которые в дневное время по разным причинам не проходили в эфир. Но на этой кассете оказалось разговорное шоу. Звонивший на радиостанцию просил совета. Он проводил девушку до подъезда и напрашивался на чашку чая, но она не пригласила. Парень пришёл домой, но заснуть не может, думает о ней, может быть что-то сделал не так. Ведущий с «большим жизненным опытом» потребовал вспомнить как можно ближе к тексту, как отказала девушка, а потом заорал как резанный:

- Жопа! Ты всё просрал! Ты просто обидел свою подружку! Она ждала от тебя твёрдости, настойчивости, подтверждения интереса к ней! А ты повёл себя как засранец! Дескать, ну нет, так нет. Не больно-то и хотелось. Я бы на твоём месте рванул к ней сейчас и проявил настойчивость. Она наверняка, так же, как и ты, не может заснуть и думает о тебе-дураке!

Усталость Разуваева и сон моментально улетучились. Мысли завертелись вокруг событий двухдневной давности. Воображение стало строить какие-то планы, рассматривать гипотетические варианты развития событий, и он твёрдо решил, что завтра с утра под любым предлогом соскочит с работы и рванёт к Наташе.  

***

В редакцию приехал раньше обычного, чтобы просмотреть бумаги, побыстрее разобраться с накопившимися делами и свалить. Компьютер на рабочем столе не был выключен, а на его экране крупными буквами высвечивалась записка: «РВ, в 9:00 тебя ждёт «Кактус!» У него сдавило виски и появилась какая-то неуверенность в себе. Неужели его командировка в Вашингтон, о которой он мечтал, под угрозой? Время ещё было, и он попытался рассортировать скопившиеся на столе бумаги по степени их важности, но сконцентрироваться не мог. Чувство тревоги нарастало. Разуваев встал и пошёл в туалет умыться. 

Каждый сотрудник редакции имел уникальные служебные инициала, которые могли и не совпадать с именем, фамилией или отчеством. У Разуваева были РВ.

«Кактус» было прозвище одного из мало заметных, но влиятельных функционеров в агентстве.  Иван Михеевич Алексеев был заместителем начальника кадров и никогда не лез на первые роли, но его имя было окутано множеством легенд. Рассказывали, что он был очень высокопоставленным партийным работником с перспективами на большую политическую карьеру. По вине его помощника произошла пропажа важных документов, из-за чего руководством было принято неправильное решение в масштабах всей страны. Чтобы избежать расследования с неизвестными для всех последствиями, Алексеев взял всю ответственность на себя, и был переведён на скромную должность в госучреждении второго эшелона. 

А вот судьба допустившего ошибку сотрудника вынесла его на самый верх. Он оказался в числе тех, кто два раза в году взбирались на трибуну Мавзолея, чтобы с умилением посмотреть на свои портреты в руках бодро шагающих по Красной площади к праздничному столу советских граждан. Михеич вежливо отклонил приглашение бывшего подчиненного перейти к нему в аппарат, получать продовольственный паёк, ездить на персональном автомобиле и обслуживаться в Кремлёвский поликлинике, но зарезервировал за собой право при необходимости общаться в любое время.  

После инцидента с пропажей секретных документов семья Алексеева развалилась, а на рабочем столе появился флорариум, в котором на песке и гальке рос с десяток разноцветных кактусов. Как пояснила подружкам преданная Михеичу секретарша, это растение является мощным оберегом, «аккумулятором», который впитывает в себя энергию зла, преобразовывает её и отдаёт в виде добра. Если кто-то дарит кактус, то это свидетельствует об искренности, заботе и добром отношении. «Кактус» редко контактировал напрямую с простыми сотрудниками, которые не знали, какими вопросам он занимается. Зона его ответственности была известна и понятна только руководству. Алексеев предпочитал действовать через секретаря, поэтому никто ему суккулентов не дарил. 

Жил Михеич один в большой трёхкомнатной квартире в «детском доме» на Плющихе, где получали жилплощадь отпрыски советской политической элиты. Вернее, он занимал комнату, а в остальных процвели кактусы со всего мира. 

Юрий Васильевич столкнулся с ним случайно, когда отправлялся в первый рабочий рейс вокруг Европы для издания ежедневной судовой газеты. Секретарь была в отпуске, и Михеичу пришлось выдавать Разуваеву его первый заграничный паспорт. Вручил ручку для росписи в книге учёта, проверил наличие страниц и виз в синей книжице, и, глядя на фотографию, многозначительно напутствовал:

- Не злоупотребляй! Контролируй себя и держи ухо востро! Недоброжелатели и враги не дремлют! Свободен!

Отдал паспорт, так ни разу не взглянув на молодого человека. 

В одном из баров круизного лайнера Разуваев наткнулся на американский журнал «Сад и огород», на обложке которого красовался колючий монстр с тремя цветками разных форм и цветов. Внутри под заголовком «Хранитель мира и спокойствия» была помещена богато иллюстрированная статья о кактусах и людях, которые их разводят. Там было много практических советов по освещению, конструкциям стеллажей. Она содержала рекламные объявления фирм-производителей семян с указание адресов и телефонов. Естественно, редактор судовой газеты прихватил этот номер с собой. По возвращению из круиза зашёл в кадры, чтобы сдать паспорт и подарить находку Михеичу. Но секретарь его не пускала. Разуваев пояснил, что ему нужно кое-что важное передать лично. Она нажала кнопку интеркома и сообщила боссу, что Юрий Разуваев из судовой редакции просит принять по личному делу. «Кактус» задумался. Подождав какое-то время, сказал:

- Пусть зайдёт.

Он сидел за столом и читал документы с ручкой в руке. Не поднимая головы, спросил:

- Чем обязан? 

Юрий Васильевич молча положил на стол «Сад и огород». Кадровик закрыл папку с бумагами, отложил её в сторону и взял журнал. Быстро пролистывая его, нашёл статью о кактусах, пересчитал страницы, посвященные этому растению. «Кактус», который не производил впечатление знающего иностранные языки человека, закрыл журнал, взглянул на цену в 1,25 доллара на обложке и заметил:

- На взятку не похоже, а вот на ценный сувенир смахивает. 

Встал из-за стола и протянул руку в знак благодарности. 

В следующий раз Юрий Васильевич увидел «Кактуса» через несколько месяцев в буфете. Он подсел к нему за столик с бутербродом и стаканом компота. 

- Разуваев, тебя включили в план долгосрочных загранкомандировок на следующий год.

- Куда?

- Куда – не знаю. Наша задача подобрать подходящих кандидатов на выезд в Америку, Африку, Азию, Европу. Твоё начальство составляет свой план замен, сопоставляет с нашими рекомендациями, адаптирует свой список и направляет нам на оформление. Так оно работает. Варианта три: Лондон, Рим, Найроби. Но у тебя есть один недостаток. Ты счастливый холостяк. Такие ездят только в «краткосрочку», да и то не везде. Тебе жениться надо, чтобы больше думать о работе и о том, как прокормить семью, а не о том, с кем и где потрахаться.

- Жениться? На ком? 

- На ком хочешь. Вон, к примеру, на Валентине, младшей буфетчице. Молодая, симпатичная…всё на месте и при ней. Студенка-вечерница, а мать - директор продуктового магазина на Герцена. За то, что вывезешь дочь за границу и введёшь в круг номенклатуры, машина, квартира и дача тебе обеспечены. Но лучше бери дочь члена ЦК.

- Какого?

- Да любого. Унизительно, но почётно.

- А как же любовь?      
- Любовь? Любовь — вещь идеальная, супружество — реальная. Смешение реального с идеальным никогда не проходит безнаказанно. Не я сказал, а Гёте. Знаешь, мы все любим собирать и кушать белые грибы, но довольствуемся в основном сыроежками. Главное, чтобы они не были червивыми. 

Он запрокинул голову назад, широко раскрыл рот, вылил туда как водку компот, потряс стакан, чтобы разваренные сухофрукты побыстрее вывались в него. Встал, застегнул пиджак на все пуговицы и размеренным шагом направился в свой узкий кабинет с маленьким окном и двумя железными шкафами времён Третьего рейха. Разуваев же остался обдумывать впервые возникшую проблему женитьбы. Без каких-либо идей вернулся в редакцию и позвонил дружку. Договорились встретиться после работы и обсудить перспективы семейной жизни Разуваева в любимой забегаловке на Таганке, где к порции фирменных «пельменей по-сибирски» из обычной магазинной пачки полагалось 50 граммов водки. Ванечка предложил, чтобы каждый из них составил в письменном виде перечень из 10 кандидаток в жёны. Разуваев же попросил ничего не говорить Светке, у которой уже существовал свой список «выгодных» для него невест. Друзья съели по две порции, попросили у знакомой уборщицы освежить рюмки и только после этого разложили на столе бумажки с женскими именами для сверки. 

Ванька знал всех Разуваевских приятельниц, поэтому неожиданностей не было. Удивительным оказался порядок их расстановки. Юрка догадывался, что больше всех Ивану нравилась Женя Санина, и предполагал, что именно она возглавит его список. Но очень милая девушка оказалась лишь на пятом месте. «Женька хороша всем, но легковесна, - пояснил умудрённый двухлетним опытом супружеской жизни Иван. – Хозяйство вести толком не сможет. Только шмотки будут на уме». В их списках было лишь одно совпадение – на втором месте оказалась Алёна Половцева. Юра познакомился с ней на Московском кинофестивале на дневном сеансе в Лужниках. Они практически одновременно, но из разных дверей, покинули зрительский зал, не дождавшись окончания аргентинского фильма про любовь подростков. «Занудство какое-то!» - возмущалась она, проходя мимо Юры. «Согласен! И никакой эстетики», - поддержал Юрка, пристроившись к ней чуть сзади. Вместе направились к метро. Девушка ему понравилась. Они познакомились, обменялись телефонами и начали встречаться.

Алёна училась на биофаке, увлекалась тематикой «вечной молодости» и после окончания университета поступила на работу в НИИ питания. С самого начала у них сложились странноватые отношения без каких-либо страстей, присущих начальной стадии влюблённости. Она была девушкой красивой, чрезмерно следящей за собой, спокойной и малоразговорчивой. Однажды они целый час гуляли по Москве, не проронив ни единого слова. Юрка не выдержал поинтересовался, о чём она думала весь этот час. Девушка пожала плечами: «Да вроде ни о чём…» Он ждал аналогичного вопроса, но его не последовало. 

Иногда у Юрки случался запор мысли с одновременным словесным поносом, и Алёна терпеливо выслушивала всё, что он нёс. Она не возражала, не обсуждала услышанное, а просто кивала. Когда нужно было посетить какое-либо официальное мероприятие или пойти в незнакомую, но нужную компанию, Юра всегда приглашал Алёну. Она выделялась не только своей красотою и статью, но и стилем. Отец Алёны был командиром корабля на международных линиях «Аэрофлота» и вносил основной вклад в формирование гардероба дочери. Все его предметы тщательно подбирались и идеально сочетались между собой и непременно дополнялись какой-то яркой деталью. Ещё одной удивительной чертой была её способность неожиданно обижаться. Даже если Юра молчал, она могла остановиться и со словами «да ну тебя» пойти прочь, нырнуть в метро или вскочить в троллейбус. Сначала Юра пытался выяснить, что произошло, что сделал не так, что могло спровоцировать такую странную реакцию, но ни разу не получил ответа. Потом прекратил эти попытки и ждал звонка. Но всегда первым звонил сам и приглашал в кино. Она соглашалась без колебаний и каких-либо предварительных условий.

Любовь к кинематографу их объединяла. Алёна стремилась посмотреть практически всё, что выходило на советский экран. Её мать была секретарем Московского городского комитет партии, и ей по должности полагались специальные абонементы для приобретения из резерва администрации и вне очереди билетов во все театры и кино города. Им были доступны даже закрытые просмотры. Алёна читала всё, что касалось мирового и советского кино - рецензии, интервью, собирала сплетни. Отец привозил журналы, которые заказывала дочь, и молодые люди читали их вместе – Юра переводил, а Алёна разглядывала фотографии.

Ещё одна тема, на которую она могла говорить бесконечно, была диета и различные система правильного питания ради сохранения фигуры и хорошей физической формы. В любой компании вокруг неё собиралась женская половина. Она самозабвенно рассказывала, сколько еды нужно употреблять за день, чтобы кожа была упругой, какие продукты обеспечивают организм всеми необходимыми витаминами и минералами. Алёна часами могла болтать по телефону, давая советы подружкам, как худеть и хорошеть без страданий и жестких ограничений. Главный принцип - жить в удовольствие. Она учила их, как в условиях дефицита продуктов питания и скудного их выбора правильно есть макароны, хлеб, рыбу, мясо, сыры, каши, орехи, овощи, ягоды и фрукты. И сколько можно съесть тортика, чтобы это не отразилось на их фигурах.

Накануне встречи с Иваном для выбора невесты Юра и Алёна вновь поссорились. Разуваеву не хотелось звонить так скоро, и он решил взять паузу на несколько дней на раздумье. Но она позвонила на работу первой:

- Привет. Пойдёшь в пятницу в «Москву» на последний сеанс? Новый франко-итальянский фильм. Детектив, что-то про корсаров.  

- Пойду…

- Тогда до встречи.

Им не нужно было договариваться о времени и месте встрече. Всё было отработано давно – за час до сеанса у окошка администратора, который по книжке выдаст две билета из брони. В кинотеатре «Москва» на площади Маяковского в пятницу перед последним сеансом была культурная программа. Бывшая оперная певица исполняла популярные шлягеры, в буфете было пиво «Рижское», бутерброды с тонко нарезанной Брауншвейгской колбасой и Российским сыром. 
Старшее поколение, сидя, слушало и аплодировало оркестру, а люди помоложе налегали на пиво, стоя. Когда Разуваев вернулся со второй бутылкой, Алёна вдруг спросила:

- Юра, а когда мы поженимся?

- А надо? - спросил молодой человек удивленно и от неожиданности пролил немного драгоценного напитка на мраморный стол.

- Встречаемся уже пару лет. Все мои подружки замуж повыскакивали, а мы всё трахаемся в подъездах да подвалах, в лучшем случае у моей бабки на диване…

- Уж, замуж, невтерпёж…

- Ну, в общем, да… Первое время будем жить у бабки. За ней же надо присматривать.

- Тебе надоело одной за ней ухаживать, а вдвоём будет веселее. Диван заменим на двухспальную кровать и… 

Приготовился получить по морде за гнусненькую шуточку, но Алёна пропустила её мимо ушей.  

Её бабушка - Клавдия Ефремовна - была старушкой презабавной. Никто точно не знал её возраст, потому что она несколько раз меняла дату рождения в зависимости от обстоятельств – то прибавляла, то убавляла. Она была, как казалось, в здравом уме и доброй памяти. Писала мемуары, которые, по её выражению, должны были расставить все точки над «и» в истории мирового коммунистического движения. Закончив утренний туалет, она надевала поверх ночной рубашки серый деловой пиджак с серебряным с позолотой нагрудным знаком «50 лет пребывания в КПСС», усаживалась за большой письменный стол с потёртым зелёным сукном и проверяла, всё ли на месте. Заглядывала в чернильницу-непроливашку, осматривала перо в деревянной ученической ручке, открывала тетрадку и долго читала последние сделанные записи. После этого приступала к творческому процессу, низко наклоняя голову и бурно разговаривая сама с собою. Писала только фиолетовыми чернилами, как того требовала партийная эстетика. Она завещала свой труд Институту марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. 

- Ну и когда ты хотела совершить акт бракосочетания? – спросил Юра, прервав воспоминания о Клавдии Ефремовне. Внутренне он радовался, что инициатива исходила не от него, а от Алёны. Он не был до конца уверен, что она - правильный выбор. Ему казалось, что нужно ещё раз проанализировать список, повнимательнее посмотреть по сторонам.

- Да в любое время, когда ты будешь готов. Я хоть завтра. Мама всё организует в момент. Я тебя люблю. Очень. Родителям ты нравишься. Мне кажется, что и я твоим. Неясным остаётся лишь один вопрос, любишь ли ты меня.

Наступила пауза. Она смотрела на Юрку, он же – в стакан с пивом. Ему хотелось признаться, что приехал именного для того, чтобы сделать ей предложение. Но сказать этого не смог, как и выговорить «Я тебя люблю». Почему-то не поворачивался язык. Вместо этого он резко обнял Алёну и крепко поцеловал её в губы под шикание старшего поколения: «Бесстыдники!» 

Через два месяца они справили свадьбу в ресторане «Прага» без купечества и драки в кругу родственников и близких друзей. Из шестичасового застолья в памяти осталось лишь представление мужчины небольшого роста с фигурой штангиста. Чёрный пиджак от костюма с золотой звездой «Героя Советского Союза» был повешен на спинку стула. Из-под белой нейлоновой рубашки с серым галстуком просвечивалась футболка с голубой каймой и прописной буквой «Д» спортивного общества «Динамо». На затылке лысой головы был заметный шрам с углублением, который мужчина периодически протирал носовым платком. Обращаясь к каждому из родителей новобрачных по имени и отчеству, он делал какие-то добрые пожелания. Говорил складно и проникновенно, как будто знал их много лет. Затем дошла очередь до молодых. С широкой улыбкой, как библейские заповеди, он огласил свой взгляд на семейную жизнь, дал советы, что и как делать, и чего следует избегать. В конце тоста он подал сигнал официанту принести большой оранжевый альбом. На обложке книги на фоне нагрудного знака ВЧК-КГБ со щитом, мечом и чёрной звездой было золотое теснение её названия - «Чекисты».              

Скромно назвав себя инициатором создания этого уникального сборника, авторами которого являлись ветераны разведки и контрразведки КГБ СССР, видные писатели, имевшие в то время допуск к спецархивам, с театральной паузой он раскрыл его, поднял над головой и показал как левому, так и правому крылу стола.  

- Здесь с пожеланиями счастья, любви и долгих лет совместной жизни Юрочке и Алёнке оставили свои автографы Рудольф Абель, Ким Филби, Ваня Агаянц, Геворк Вартанян, Юлик Семёнов и ещё с десяток замечательных людей! Горько!                    

Зал, подавляющее большинство заполнивших его никогда не слышало этих имен, зааплодировал и дружно подхватил этот пламенный призыв. Начался отсчёт секунд свадебного поцелуя. Молодожёны целовались в охотку и долго, не обращая внимание на желание собравшихся поскорее выпить за счастье молодых. 

Больше никто не видели ни героя, ни драгоценной книги. Молодые так не смогли выяснить ни имени его, ни с чьей стороны он был приглашён. Для них остался загадкой вопрос, имеет ли он какое-либо отношение к потере свидетельницей Алёны брильянтового кольца, которое одолжила у своей матери и которое было ей великовато. Была ещё пропажа старинного золотого браслета с рубином, но мамина подруга обнаружила его дома. Не внёс ясности и официант, который обслуживал «героя»:   

- Товарищ генерал попросил посадить его поближе к выходу, подливать армянского коньяка, как только рюмка опустеет, и подать ему горячее пораньше, поскольку он сегодня на Лубянке «ночной дежурный по стране». Выпил 750 как не фига делать. 

В конце года супружеская пара отправились в первую долгосрочную командировку в Италию. Их «Римские каникулы» начались в салоне первого класса, куда были приглашены командиром лайнера «Ил-62» Константином Петровичем Половцевым. 

*   *   *

- Разуваев, садись. Пока ты отдыхал, у нас произошло ЧП. В Оттаве погиб Николаев. Не то убили, не то сам пьяным разбился. Ты знаешь, он от «смежников», но у них нет готовой замены. Их руководство и наше боятся, что канадцы попытаются закрыть корпункт, если он будет пустовать. Поэтому есть мнение срочно направить тебя в Оттаву. Ты единственный, у кого есть действующая многократная виза в Канаду. Есть решение инстанций о выезде в Северную Америку. Так что вылет через три дня. Билеты и документы возьмёшь у секретаря.

- Иван Михеевич, но у меня же запланирована командировка в Вашингтон. Я готовился выехать в Штаты через два месяца. В творческом плане канадские проблемы меня совершенно не интересуют. К тому же у меня есть некоторые семейные обстоятельства….

- В Вашингтон поедешь. Это не оспаривается, потому что утверждено ЦК. Партию ослушаться не позволено никому. Но после того, как «смежники» подготовят замену. Подошлём тебе жену. Как только получит визу. Сразу отправим, не успеешь очухаться и почувствовать свободу. А из Оттавы переберётесь в США. Радуйся, подъёмные получишь дважды, в Канаде и в США, а ещё и кое-какие представительские. Что касается семейных обстоятельств, у тебя будет 9 часов в самолёте, чтобы обдумать и решить их. А пока жди вызова шефа. Он поставит перед тобой творческие задачи, и ещё что-нибудь расскажет.

Разуваев поднялся в редакцию, пытался включиться в рабочий процесс, но не получалось, да и не было уже желания. С нетерпением ждал звонка шефа, потому что хотел рвануть к Наташе, думал о предстоящей поездке в Оттаву и о том, что надо сделать срочного до отъезда. Он расспросил ребят, не звонила ли ему Наташа, но никто ничего сообщить не смог. Вдруг дремавший в кресле тучный Юлиан Валерианович, экономический обозреватель, страдавший отдышкой и считавший дни до пенсии, вспомнил, что вчера нашёл на своём столе странную записку: «ЮВ, свяжитесь с Натальей». Он позвонил по указанному номеру телефону, но ему ответили, что никакая Наталья там не проживает.    

- А где бумажка?

- Выбросил, конечно. Видать практикант, паршивец, спутал наши с тобой рабочие инициалы с реальными. Он вчера дежурным был. Сегодня улетел к родным в Пятигорск на новогодние каникулы, - равнодушно прохрипел Юлиан, не открывая глаз и не меняя позы.     

Шеф вызвал Разуваева только вечером, когда вернулся с дипломатического приёма по случаю наступающего Нового года весёлым и хмельным. Рассказал пару свежих анекдотов, о бурном возмущении главного идеолога партии Суслова плохой уборкой снега около зданий всех средств массовой информации, которые имеют фотовитрины. Снег и грязные стёкла, по его глубокому убеждению, препятствуют гражданам получать достоверную информацию о поступательном развитии нашей страны и важных международных проблемах. И только в конце беседы шеф объяснил истинную причину спешки с отъездом Разуваева. Сразу после Нового года должен состояться официальный визит делегации Верховного совет СССР в Канаду, в которую он включён. Задача Разуваева - в кратчайшие сроки подготовиться к этому визиту на месте, чтобы избежать сбоев, и осветить его на высшем уровне, так как поездке руководство страны придаёт особое внимание. Поэтому ему выделены двойные подъёмные и вполне приличные деньги «на представительские расходы». А ещё полагался дополнительный багаж и официальное разрешение на вывоз ящика водки, банок с чёрной и красной икрой.

Выйдя из приёмной, Разуваев помчался к Наташе. В машине тасовал предполагаемые сцены встречи, выстраивал варианты разговора, кофепития, вернисажа до или после секса, поэтому и не заметил, как добрался. Но дорогу в загадочный подъезд фантазий и предвкушений преградили дворничиха и уборщица с расспросами к кому и зачем. Он достал удостоверение «Пресса» и объяснил, что редакция направила его взять интервью у ставшей лауреатом молодой художницы. Фамилию забыл, а зовут Натальей. Уборщица, которая долго изучала журналистскую ксиву, разочаровано помотала головой:   

- Лифтёрша на больничном. А мы фамилий жильцов не знаем. Не знаю, о ком, родненький, толкуешь, но сегодня после обеда одна молодка выходила с чемоданом и деревянным ящиком на ножках из люминия. За ней приехал «РАФик». Те, что сидели в автобусе, кричали: «Наташка быстрее, на самолёт опоздаем!» Так что, миленький, не обессудь.

Он вернулся в машину. Начал вспоминать, что Наташа говорила о предстоящей творческой командировке по стране, организованной Союзом художников, о подготовке к выставке. Хотелось вспомнить ещё какие-нибудь детали, но не получалось. Ведь слушал её тогда не очень внимательно, думал больше о бензине и кирпичах. Он выкурил три сигареты, одну за одной, перед тем, как сделать вывод – не судьба! 

Мысли переключились на дела, которые предстояло сделать до отъезда. 

В самолёте, как наказывал «Кактус», вернулся к обдумыванию и поиску решений «семейных неурядиц». Но не очень долго по причине слабохарактерности - не смог устоять перед предложением соседей продегустировать модную и дефицитную водку «Пшеничная» в экспортном исполнении. Престижность ей придавала цена, которая была на 30% выше стоимости «Русской» и «Столичной» и почти вдвое столь любимой Разуваевым «Московской Особой».

Собутыльники оказались очень «ответственными» сотрудниками Внешнеторгового объединения «Экспортхлеб», которое на самом деле специализировалось на импорте зерновых. Ребята в процессе дегустации в доходчивой форме объяснили эксклюзивность бренда использованием только пшеницы для получения этилового спирта. Это гарантировало отсутствие каких-либо следов примесей сусла после очистки и похмелья по утрам. Выпив ещё по «соточке», внешторговцы попросили Разуваева прочувствовать главное потребительское качество «Пшеничной» — её мягкость. Достали ещё бутылку, чтобы в полной мере понять второе её достоинство. Она была первой водкой в СССР с удобной завинчивающейся пробкой! То есть, допивать бутылку не было нужды, пояснили они. Закрыл её и отложил на завтра – она не прольётся, не выдохнется! Но в данном случае откладывать её не стали, потому что ещё не выпили за своевременность принятия партией программы по приоритетному развитию животноводства. Она, правда, временно давала обратные результаты, но заставляла новых друзей Разуваева работать ещё лучше, напряжённее, мотаться по белу свету от Австралии до Северной Америки в поисках решения поставленных ею задач. Были тосты за скорейшее окончание полосы неудач неурожайных лет, за переориентацию созданной Министерствами Внешней торговли, Морского флота и Путей Сообщений импортной инфраструктуры и зерновой логистики СССР на экспортную. Ну и, конечно, многозначительно, со слезами на глазах, выпили за любимых, оставшихся дома. 

Последний тост Юрий Васильевич Разуваев произносил на всех последующих застольях многолетней собкорровской жизни. И в калейдоскопе родных лиц непременно первым проплывало Наташино. Он не был в состоянии точно описать её внешность, но точно знал, что она была прекрасна. С годами в памяти блёкнут образы людей, которые окружали тебя многие годы, которые влияли на тебя и на твою судьбу, формулировали и писали твою историю жизни, причиняли боль, или наоборот, дарили радость или формировали твой успех. А здесь… лишь час, проведённый в машине. 

В Москву приехал в отпуск только через два года, где его ждали две главные новости. «Кактус» был назначен на очень важную должность и включился в большие политические игры. Если первая обрадовала его, то вторая – огорчила. За полгода до его приезда Наташа после сложного квартирного обмена сменила место жительства, не оставив инструкций, как её можно найти. Он вышел из её бывшего подъезда, сел на лавочку, закурил и долго смотрел на автомобили, которые выстраивались в очередь на бензоколонку. «Видимо, не судьба!» - заключил он и пошёл ловить такси.     

После Юриного рассказа Ваня сидел какое-то время молча. Затем плеснул в стакан немного вискаря, выпил одним махом и безразличным тоном сказал:

- Всё. Иду спать. Длинный выдался денёк! Устал. Завтра поеду в институт. Затем встречаюсь с однокурсниками и другими «автомобилистами» в ресторане «Караван сарай Эльдара». Помнишь Эльдарку Талышева, одногруппника, и его присказку: «Если армяне делают дороги, а азербайджанцы - автомобили, то русским вечно ездить на телегах». Если захочешь – подгребай часам к шести. Спокойной ночи.

Понятное дело, Ванька обиделся. А Разуваеву вдруг стало как-то легко на душе. Проговорив эту историю вслух, он как бы взгляну на себя со стороны, на маленького нерешительного человечка, который имитировал активность, чтобы прикрыть трусость и неуверенность в себе, и свалить всё на судьбу, звёзды и ещё чего-нибудь. Разве он не мог узнать её фамилию, точный адрес, имея в корешах помощника министра внутренних дел страны? Пригласить через участкового милиционера официальной повесткой в качестве свидетеля на Огарёва 6 для опознания его, Разуваева, в качестве потерпевшего? Легко! Но не сделал же! Потому что это означало бы сжигание мостов для отступления. Не сделал, потому что не был уверен, что это соответствует его жизненными приоритетам. На весах была важная командировка в Вашингтон, которую он так хотел и добивался, чтобы ускорить карьерный рост. А вдруг тяга к красивой женщине перерастёт в любовную страсть и нарушит достигнутую стабильность и материальное благополучие. Или, наоборот, повлечёт за собой разочарование. 

Да и Алёна ему перестала казаться безразличной стервой. Ведь он ни разу не поинтересовался её взглядами на их жизнь, чего она хочет и чего нет. Он делал только то, что хотелось ему. Он случайно узнал от американского врача, что она просила сделать аборт, потому что не желает иметь детей. Алёна их просто не любила. Хотела быть вечно стройной и красивой, привлекать внимание, которое он ей не уделял. Ей нужна была человеческая забота, но она её не получала. Поэтому была рада, что при мирном разводе Оксана изъявила твёрдое намерение жить с отцом. Во время командировки в Рим Алёна вполне прилично выучила итальянский язык и работала в московском отделении компании «Италфармако», сошлась с главой представительства и в конце концов уехала в Милан.    

(Продолжение здесь)