В апреле 1945 года в лесу, неподалеку от немецкого концлагеря Бухенвальд, американская разведка нашла двух прогуливающихся... заключенных. На этом удивительная встреча не закончилась. Американцам показали лагерь. На воротах с винтовками стояли бывшие узники в полосатой форме. Колючая проволока по забору давно была сорвана. А в одном из бараков находились 125 связанных эсэсовцев! За пару дней до этого в Бухенвальде произошло восстание.
Оказавшиеся рядом американские войска развернули полевой лазарет, благодаря которому Виктор Вышеславский остался жив.
«Путь» в Бухенвальд
Виктор Николаевич, как Вы попали в Бухенвальд?
- Город Николаев, на Украине, где мы с семьей жили, с самого начала войны был оккупирован немцами. После Сталинградской битвы, когда фашистские полчища покатились назад, они угоняли в Германию советскую молодежь. Дважды мне удалось увернуться, а в третий раз и меня схватили. Погрузили в эшелон, и в Германию!
Привезли нас в Тюрингию, в г. Эрфурт, построили и говорят: «Токари есть?» Мы с приятелем решили отозваться: подумали, лучше в цех под крышу, нежели в шахты под землю.
- А как объяснялись, по-русски или по-немецки?
- Через переводчиков. Хотя в школе я немецкий учил (он у нас начинался с 5-го класса), и три года в оккупации ходил заниматься к знакомой учительнице в соседний дом. Она мне сразу сказала, что знать язык врага - это крайне важно.
Нас отвезли в г. Зуль, на маленькую частную фабричонку. Там работало человек пятьдесят — чехи, французы, бельгийцы, русские. Выпускали детали, скорее всего, к моторам.
Однажды подошел ко мне мастер и приказал починить дверной замок в канцелярии. Ходить туда просто так мы не могли. Я явился с инструментами и принялся за работу. Там сидели три немки и что-то печатали на машинке. Вещал приемник. В сводке новостей передавали, что немецкие войска оставили Николаев для выравнивания линии фронта. А это же моя родина! Когда я возвратился вечером в барак, не мог сдержать ликования: «Ребята, Николаев освободили! Отступают немцы — Красная Армия гонит их! Скоро и войне конец!» Через три дня меня забрали в гестапо.
- Настучали?
- Сто процентов! Сдали «добрые» люди... Засадили меня в камеру и без конца таскали на допросы.
Когда в Германию угоняли, я захватил с собой учебник по радиотехнике и маленький немецкий словарик. При обыске в моем бараке их обнаружили и решили, что я не чист. Пытались выбить из меня ответ: «С кем вы связаны?! Где радиостанция?» А что я скажу? Ничего у меня нет! Били, конечно.
Потом перевезли меня в городскую тюрьму, старинную такую, из красного кирпича. Три месяца отсидел. Однажды утром раздались два звонка: мы уже знали, что один звонок — это криминальная полиция, а два — гестапо, своих заключенных забирает. Меня увезли на вокзал. В сопровождении немца я сел на обычный поезд, с гражданскими. Он дал мне в руки развернутую газету, чтобы не привлекать внимания. Мы приехали в г. Ваймар. Для меня тогда это все равно что город на Луне — никаких названий я не знал. Не знал и что такое Бухенвальд. В Ваймаре погрузили в настоящий тюремный вагон, с решетками, там ехали стоя. И привезли в Бухенвальд. На воротах была немецкая надпись, которая переводится на русский - «каждому свое».
«Каждому свое»
- Что это значит?
- Кому-то жить, кому-то умирать. И там умирали тысячами...
Нас, вновь прибывших, остановили у ворот лагеря. В это время туда как раз возвращались все рабочие команды. Строились в шеренги по десять человек и проходили внутрь. Эсэсовец с длинным бичом отсчитывал ровно пятерых и ударял об землю. Если построились неправильно, кому-то попадало кнутом по спине, по голове.
После регистрации нас отправили в парикмахерскую. Волосы выбривали характерно — чтобы сделать нас заметными и исключить всякую возможность побега. Было, так сказать, два «фасона», на выбор: либо машинкой выбривали дорожку посередине (заключенные называли это «автобан»), либо, наоборот, сбривали все, кроме этой самой дорожки.
Дальше была дезинфекция. С закрытыми глазами, заткнув уши и нос, мы с головой окунались в ванну с карболовой кислотой. Один пожилой осужденный немец никак не мог нырнуть, его ударили прикладом и так и утопили там...
В огромной бане нам на 15 минут пустили ледяную воду. Все прыгали, как зайцы, и не могли никуда спрятаться. Потом выгнали в коридор, швырнули каждому полосатые брюки с рубахой, такие тоненькие: к свету поднесешь, - как марля, просвечиваются! Надели деревянные колодки на ноги, и в карантин. Немцы страшно боялись эпидемии — ведь это самый центр Германии! Поэтому всех новых заключенных запирали в специальном бараке на 19 дней.
После злополучного душа у меня началось воспаление легких. И выхаживал меня заключенный-немец, Герман Бриль. Социал-демократ, он сидел в Бухенвальде с 1937 года. А был уже 1944-й! Ему помогал врач-француз: вместе они мочили одеяла, выкручивали их и полностью заматывали меня. Никаких лекарств не было. К концу карантина я стал приходить в себя, потихоньку передвигался, на двух палках - от слабости. Но, конечно, на рабочую единицу еще не тянул — меня должны были убить. И, представляете, в это время один из заключенных заболевает сыпным тифом и карантин продлевают еще на 19 дней! Это меня спасло. Я попал в 25-й рабочий барак. Там были одни русские.
- Строго по национальностям расселяли?
- В основном, да. Союзные войска как раз в это время устроили воздушный налет — все небо было черно от самолетов. Лагерные заводы смели подчистую. Очень много людей погибло в каменоломне. Там была большая каменная дробилка, может, ее сочли за установку военную, и как бабахнули туда! Сгорело и единственное дерево в лагере — так называемый дуб Гёте (поэт когда-то жил в Ваймаре). От него остался только пенек с табличкой. Было очень много умерших: крематории без перерыва три дня работали, сжигали трупы. И по всему лагерю стоял страшный запах горелого — его невыносимо было ощущать!
Потом нас, заключенных, заставили разбирать разрушенные казармы буквально по кирпичику, чтобы потом использовать строительный материал еще раз.
В ноябре 1944-го в городе Ордруф, в 60 километрах от Бухенвальда, стали строить подземный завод. Многих узников распределили туда, образовав в окрестностях два лагерных «филиала» - южный и северный. И вот, что я вам скажу, если в Бухенвальде был ад, то здесь был ад в квадрате. Нас в 4 утра будили и гнали на работы 8 километров пешком. Целый день долбили горы — сооружали 25 штолен! Через некоторое время мы построили узкоколейную железную дорогу, и люди перемещались в вагонетках. По двадцать четыре человека в каждой! Буквально друг на друге сидели. Вагонетки таскал маленький паровозик, который работал на коксе. У него из трубы сыпался сноп искр - загоралась одежда, а спрятаться от этого огненного дождя было некуда. Но самое страшное, что вагонетки переворачивались. Не проходило и дня без покалеченных ног, сломанных рук...
- А переломы, я так понимаю, были равносильны смерти? Работать-то уже нельзя — значит, убьют.
- Людей с травмами отвозили в лазарет. А вот там они лежали и умирали. На соломе, раздетые донага: одежды на всех не хватало, поэтому ее срывали с больных и отдавали новым заключенным.
До апреля 1945-го я пробыл на этих работах. Полгода жили без бани! Народу было так много, что мы спали на полу и переворачивались по команде.
Ордруф потом взяли американцы. Они провели все население города через этот лагерь, через горы трупов. Провели и главу Ордруфа с женой — потом их нашли повешенными у себя дома. А мы? Мы ведь не умерщвляли себя, мы пытались выжить...
Из этого ада периодически пробовали бежать, но все попытки были тщетны. В Германии каждое дерево «под номером»! Наказывали повешением. Однажды, русскому парню накинули петлю на шею, а он крикнул: «Да здравствует наша Советская Родина!» - и плюнул в лицо коменданту на виду всего лагерного начальства. Тот разрядил в него всю обойму...
Перед тем, как трупы убитых сбросить в огромную яму, их проверяли на наличие золотых зубов! Помню я такую картину. На столе стоят весы, портфель, банка большая, с азотной кислотой. Сидит немец с книгой. Зима уже, трупы замерзшие, рты сжаты. Их рубили топором — челюсть отпадала, клещами выламывали золотые зубы, бросали в банку с кислотой. Кость растворялась, а золотая коронка вмиг вылавливалась — на весы — и в портфель. Все под запись. Вот, как создавалось золото СС...
«Тодес-марш»
- Виктор Николаевич, что такое «марш смерти»?
- Так называют наше возвращение в Бухенвальд. Немцы произносили «тодес-марш». «Тодес» — смерть, значит. Пятитысячная колонна двигалась из Ордруфа. Тех, кто не мог идти, стреляли на месте. Вся дорога и канавы вокруг были усыпаны телами. Когда я шел, растер себе ногу колодкой так, что на ней образовался огромный нарыв. Не вру — величиной с кулак! Боль была дикая, температура тоже. Но я терпел. И мысль была одна: поскорей бы за ворота с этой роковой надписью «Каждому свое».
Людей разместили не в бараках, а прямо на огромной площади. Так и ночевали на земле, вставать нельзя - убьют. Вокруг ходили часовые. А я пополз к баракам. И что вы думаете? Я увидел моего спасителя, Германа Бриля! Он тоже меня узнал и только шепнул: «Ползи к бараку». И я потерял сознание...
Очнулся под брезентом... с трупами, с самого краю. Сознание то приходило, то уходило. Помню, что кто-то дважды еду давал в котелке. Потом я очутился в бараке.
- Это Бриль Вас спас?
- Он уже пожилой был — один бы меня точно не дотащил. Видимо, попросил кого-то из своих ребят помочь.
Мне ведь там сделали операцию. Военнопленный русский хирург использовал в качестве наркоза эфир. На лицо клали маску и лили эфир на материю. Вдыхаешь и начинаешь задыхаться! А он меня спрашивает: «Какой сейчас год?» Медленно соображаю: «45-й!» - «Крепкое сердце!» После этого я очнулся в бараке, весь перебинтованный. Туда ворвался Бриль с криком: «Товарищи, мы свободны!» Как раз в эти дни произошло восстание.
Что немцы успели сделать со всеми теми людьми на площади, не знаю. Скорее всего, уничтожили. А я приходил в себя в развернутом американцами лазарете.
- Какой была Германия после войны?
- Разбито все. Я после освобождения и советских проверок был призван в Советскую Армию и до 1951 года служил там. Наша часть обслуживала вывозку оборудования, которое шло в счет репараций в Союз. Прошли мы Силезию, Саксонию. Многие мирные жители тоже были несчастные люди — они лишились всего. Я видел разбитый Дрезден, разбитый Хемниц, Кенигсберг, заваленный баррикадами из трамваев и автомобилей.
Как-то, во время работ в Ордруфе, началась очередная бомбежка и нас под вой сирены загнали в подвал. Туда же запустили и обыкновенных горожан-немцев. Они все такие аккуратные, в костюмчиках. И мы напротив них, в своих пропитанных грязью и потом полосатых робах. Смотрим друг на друга. А я сижу и думаю: «Вот сейчас жахнет сюда бомба и всех помирит».
Больше новостей и ближе к сути? Заходите на ленту в Телеграм!
Добавляйте CСб в свои источники ЯНДЕКС.НОВОСТИ.
//Партнер Гнездо.ру
Картина дня

Z-блогеры предложили решить проблемы автопрома за счет поставок легковушек на СВО
Азербайджан потребовал от ТАСС извинений за использование названия «Степанакерт»

В Госдуму внесут законопроект о запрете детям мигрантов учиться в российских школах бесплатно

Свыше 4,5 тыс. жителей Подмосковья получили помощь в центрах репродуктивного здоровья семьи

Главу азербайджанской диаспоры на Урале Шахина Шыхлински объявили в розыск

Рэперу Макану грозит уголовное дело за уклонение от призыва на военную службу

Дмитрий Дибров нанял Александра Добровинского для бракоразводного процесса

//Новости giraff.io
Наши публикации

Лукашенко ответил Трампу на его "дедлайны" за Москву: "так политика не делается, это просто смех вызывает"!
Оригинальная идея: нижегородский губернатор призвал относиться к отключениям интернета как к «оздоровительной процедуре»

Росстандарт запретил импорт в Россию китайских грузовиков - своевременный ли это шаг?

Трамп выступил с жестким заявлением и объявил о пошлинах для Индии из-за российской нефти уже с 1-го августа

Появился первый претендент: совладелец Внуково заявил о своей готовности инвестировать в Домодедово

Производитель автобусов ПАЗ остановил работу

Крымские депутаты предлагают перекрыть иноагентам последнюю лазейку к сердцам и душам россиян

Слухи, скандалы, сплетни
В московской квартире нашли мертвым актера Максима Глотова

Дмитрий Дибров нанял Александра Добровинского для бракоразводного процесса

Рэперу Макану грозит уголовное дело за уклонение от призыва на военную службу

Михаил Ефремов оформил дарственную на опекунов дяди, которых едва не лишил жилья

Шоубиз
Ксения Бородина вышла замуж за Николая Сердюкова

Виктория Боня о своем восхождении на Эверест: "Удивило молчание коллег по шоу-бизнесу"

Наука
Роскосмос сообщил об устранении утечки воздуха на модуле "Звезда" МКС, о которой известно с 2019 года

«Яндекс» планирует заняться созданием человекоподобных роботов

Корабль Blue Origin с Кэтти Перри и невестой Безоса совершил полет в космос

Застрявшие на МКС астронавты вылетели на Землю после 9 месяцев в космосе

Хайтек
В сеть утекли 16 млрд паролей от аккаунтов Apple, Google и других сервисов

Разработчики ПО для российской ОС «Аврора» подали заявление о банкротстве

В ФСБ рекомендовали откаться от использования российского браузера "Спутник"

Ъ: В российских кнопочных телефонах обнаружили уязвимость, которая позволяет управлять телефоном посторонним

Туризм
В Европе готовятся запустить новую систему пограничного контроля - контроль за пребыванием ужесточится

Песков: В Кремле не видят новизны в заявлениях Трампа

За поездки за рубеж предложили ввести сбор

Болгария внесла изменения в список документов на получение визы

Спорт
Двукратная олимпийская чемпионка по биатлону Лаура Дальмайер погибла в горах Пакистана

«Оренбург» сыграет вместо исключенного «Торпедо» в новом сезоне РПЛ

МВД назвало размер взятки арбитру за помощь «Торпедо» в решающем матче

«Торпедо» исключили из числа участников РПЛ, но клуб «будет жить»

ФК «Торпедо» будет распущен, если его исключат из РПЛ? Что происходит вокруг клуба

Футболист Диогу Жота погиб в автокатастрофе

Вкусный раздел
Юлия Дианова: Не просто завтрак

Дарья Близнюк: «Заготовки от Даши. Вкусно, как ни «крути»!

Анна Аксёнова: Муссовые торты. Легче легкого!

Софи Дюпюи-Голье: Мир хлеба. 100 лучших рецептов домашнего хлеба со всего мира
