В российском федерализме спасение от радикализма

В Казани 26-27 мая прошло заседание Группы стратегического видения «Россия – исламский мир». По распоряжению В.В.Путина его возглавляет президент Татарстана Рустам Минниханов.

В группе участвуют представители более 30 исламских стран. Все они известные в своей стране люди: бывшие премьер-министры, министры иностранных дел, духовные лидеры, ученые, сунниты и шииты. Тема разговора была вполне предсказуема – сегодня все говорят о терроризме, ИГИЛ, беженцах. Все участники сессии в один голос подчеркивали, что ислам и терроризм несовместимы, при этом обильно цитировали Коран. Многие вспоминали выдающуюся роль СССР и помощь арабскому миру, благодарили Россию за активное участие в борьбе с ИГИЛ и призывали усилить свое влияние в мире.

В качестве конкретных результатов можно назвать подписание Исламским банком развития ряда протоколов с Национальным банком РФ, Сбербанком, ВЭБ и Татфонбанком. Заседание группы было приурочено ко дню принятия предками татар ислама в качестве официальной религии Волжско-Камской Булгарии в 922 году. Татарстан – самый северный форпост исламского мира.

Россия для исламского мира интересна не только в качестве альтернативы западной коалиции, в нашей стране свои традиции в исламе – он в своей основе умеренный, толерантный, открытый. Однако невозможно ислам просто перенести из одной страны в другую или вдруг распространить самый цивилизованный вариант на весь остальной мир. У каждого народа своя логика развития. Нет в мире единых образцов. У каждого свой путь к Господу. У мусульман России свой путь.

Когда «перестройка» объявила открытость, гласность, демократию, то российские мусульмане кинулись обучаться в исламских странах: Египте, Саудовской Аравии, Ираке, Сирии, Турции. Поехали те, кто не смог дома поступить в университеты и даже училища, кто не знал, куда приложить свои силы, но увидел возможность бесплатно получить хоть какое-то образование. Они посчитали, что после медресе, надев чалму, смогут себя прокормить. В их мотивации вопросы веры были далеко не на первом месте. А кое-кто стал прикрываться религией, как «крышей» для своего бизнеса. Для них истинной стала та форма ислама, которая существовала в стране пребывания. Теперь в этих странах льется кровь. Какая же эта форма ислама, если она учит мусульманина убивать мусульманина? Это средневековый ислам, объявивший в XII веке закрытие «врат иджтихада» (свободомыслия), считающий грехом любые новшества. Средневековье было закреплено в мазхабах (правовых школах) в качестве стандарта, от чего отступать запрещено. Проще всего сказать: «Это не истинный ислам! Ислам может быть гибким и толерантным». Тогда какой самый правильный? Разные течения в исламе борются за чистоту ислама, называя себя истинными борцами, и даже шахидами. Чем заканчивается такая «святая» борьба мы видим на примере Ирака, Афганистана, Сирии, Египта, Йемена… Нет конца этому списку.

Единство ислама в признании его многообразия. Мусульмане очень разные, что зависит от национальных традиций. Для меня лично это нормально. Главное, чтобы все стремились творить добро. После этой фразы многие начнут возражать, мол, ислам един, нет разных форм ислама, а терроризм – вне ислама. Тогда откуда шииты и сунниты, ханафиты и ханбалиты, исмаиилы и ваххабиты и т.д.? Пророк не устанавливал никакие мазхабы, да и сами «основатели» мазхабов не думали делить мусульман на правовые школы. Абу Ханифа считал традиционалистов ослушниками, поскольку они пренебрегали умозрением и доказательством и приняли таклид (следование авторитету) вместо иджтихада. Абу Ханифа предупреждал: «Не дозволяется никому выносить фатву по словам нашим до тех пор, пока не узнают, исходя из чего мы сказали». Его последователи не поняли учителя, они предпочли готовые выводы поиску истины и застыли на века в своих канонах. Богословам надо бы не отворачиваться, а прислушаться к словам великого Абу Ханифа, который о сподвижниках (сахабах) Пророка сказал следующее: «Конечно, было бы достаточно того, чем ограничивались они, если бы я сподобился жить в их эпоху». Следует заметить, что он жил в конце VII – начале VIII веков, т.е. не в столь отдаленное время от времени Пророка. Его слова тем более актуальны для ХХI века. Во времена Пророка не было бумажных денег, пересадок органов, клонирования и полетов в космос. Сегодня нет рабства, люди живут не племенами, а нациями, путешествуют на самолетах, а не верблюдах, пользуются мобильниками и Интернетом. Иудеи стали другими, и христиане изменились. Жизнь средневековых арабов поучительна, но она осталась в прошлом.

Времена меняются, но не мусульмане. Для богословов времена сахабов образец для подражания, хотя сам Пророк завещал: «Воистину, Аллах в начале каждого столетия будет посылать умме человека для обновления религии». Даже самые умеренные богословы исламского мира не хотят даже слышать об обновлении религии. Они будто никогда не слышали слов Мухаммеда. Поэтому они всеми силами сопротивляются распространению реформированного татарского ислама (джадидизма). Даже в Татарстане имамы во всеуслышание объявляют, что они ханафиты, но не джадиды, они сторонники шариата, но насколько законы мазхаба совместимы со светским государством? Есть сомнения…

Очень хотелось бы думать, что мусульмане не могут быть террористами. Священнослужители и умеренные политики, не уставая повторяют, что ислам и терроризм не совместимы, что терроризм – это не ислам. Согласен. Однако отдельные мусульмане или целые группы могут быть террористами. В этом вопросе ссылки на Коран не помогут. Коран можно цитировать по-разному, зависит от позиции. В отношении язычников сказано: «Убивайте их всюду, где встретите, и выгоняйте отовсюду, откуда они вас выгнали» [2:191]^{^[1]}. Или сказано: «По окончании священных месяцев убивайте язычников, где бы их не встретили» [9:5]. Многие не знают, или не хотят знать, что в Коране речь идет о конкретных язычниках, нападавших на мусульманскую общину во времена Мухаммеда. Поэтому они легко переносят эти аяты на сегодняшние события. Например, я преклоняюсь перед могилой своих родителей, был инициатором установки нескольких памятников великим людям. Уже за это меня можно объявить язычником и закидать камнями. Однако в Коране также сказано: «В религии нет насилия; истина достаточно отличается от заблуждения» [2:256]. Причем, сказано, что в принципе в религии нет насилия, что противоречит предыдущим аятам. Разные мусульмане цитируют удобные для них аяты Корана, всё зависит от обстоятельств и политических предпочтений. Вышеприведенные аяты имели конкретный исторический смысл, не более того. Но кое-кто хотел бы сегодня отыскать язычников, чтобы расправиться с ними. А кого именно объявить язычником зависит от позиции человека или группы.

Мусульманином стать не сложно. Достаточно сказать «нет божества, кроме Аллаха, и Мухаммед – посланник его» (шахадат), чтобы считаться мусульманином. Террорист, произнеся эту фразу, становится мусульманином, хотим мы этого или нет. Он будет держать пост (уразу), читать пять раз намаз, посетит Мекку, даст закят, и тогда он начнет утверждать, что именно он настоящий мусульман, а те, кто не посещают пятничный намаз, вроде меня, достойны сурового наказания. С тем, чтобы быть более убедительным, террорист возьмет в руки автомат Калашникова и крикнет: «Аллаху акбар!». Что происходит дальше, мы уже знаем.

Для распространения терроризма, как движения, достаточно сломать национальные традиции. Два фактора размывают национальные устои: бедность и вмешательство внешних сил. В глобальном масштабе появление богатого Севера и бедного Юга стало причиной многих бед, как для той, так и для другой стороны. На Западе классовая борьба за последние полстолетия смягчилась. Экономический рост привел к повышению общего уровня жизни, но это мало сказалось на бедных странах. Более того режим эксплуатации перешел на международный уровень. Западные страны, объединенные общим рынком, интересами и военным блоком выступили эксплуататорами бедных стран. Политтехнологии, укрепление военной машины США и союзников позволили регулировать политические режимы в слабых странах. Западный гонор с навязыванием своей модели развития подверг сомнению вековечные традиции в исламских странах.

В начале ХХ века в ходе антиколониальной борьбы арабских стран позитивной идеологией выступал «исламский социализм» Мирсаида Султангалиева, чей портрет висел в кабинетах ведущих политиков Востока. «Исламский социализм» не разрушал прежние традиции, в то же время предлагал модернизацию общества. Вопрос стоял не столько в выборе социализма или капитализма, а именно в модернизации. Экономические преобразования меняли одновременно и устаревшие представления в исламе. Социалистический лагерь исчез, альтернативы западной модели не стало, модернизация могла идти только по указке Запада и в интересах Запада. Американская модель общества стала единственно приемлемой.

Процессы глобализации быстро стирают национальные различия и подменяют традиции страны американскими ценностями. В этой политической игре не стало противовеса в виде России. Недостаточно использовать ВКС, сегодня не менее эффективны идеология (soft power) и политтехнологии, или даже простой подкуп. Россия не может определиться с собственной идеологией и тем более не может ничего предложить третьим странам. Патриотизм – это не идеология, она не говорит какой модели экономики надо придерживаться. Даже самой горячей любви к собственной стране недостаточно для ее процветания, и ненависть к врагу мало способствует экономическому росту.

Человека в цивилизованных рамках держит не религия, а национальные традиции, передающиеся от поколения к поколению, от старшего поколения к младшему. Религия выполняет позитивную функцию, если продолжает и поддерживает эти традиции. Как только она начинает себя ставить выше интересов народа, требует от человека подчинения религиозным канонам, тотчас возникает фундаментализм и радикализм – появляется группа людей, объявляющих свое понимание религии единственно правильным, и начинается война между «своими» и «чужими» за сферу влияния. Для вящей убедительности в ход идут любые средства, поскольку божественное провидение, якобы, коснулось только их – все остальные неверные, они вне закона, их можно убивать.

Цивилизация начинается в семье, когда ребенка сажают за стол, дают в руки ложку, учат вытирать нос платком, а не кулаком. Уважение к родителям удерживает человека в цивилизованных рамках. Вера в авторитет, во Всевышнего – всего лишь проекция отношения к родителям. Если будут забыты свои корни, то жди беды. У татар почитание родителей, их могил – обязательный атрибут жизни, а у фундаменталистов – это признак язычества. Для татар женщина, тем более мать – просто святая. У нас не менее одной трети песен посвящены матери, а у салафитов женщина приравнена к верблюду. Сомневаюсь, чтобы эмиссары исламизма смогли заставить татар следовать чужим традициям. У нас даже православные татары молятся и ведут проповеди на татарском. Российские политики, требующие закрытия татарских школ, ограничения языка, национальных традиций льют воду на мельницу радикализма. Российский федерализм, как особая форма государственного устройства, учитывающая культурное многообразие страны, мне представляется неизбежностью и именно в нем спасение от радикализма, поскольку такой силе как исламский фундаментализм способны противостоять только национальные традиции, знание своей истории, уважение своих корней, почитание родителей и предков.

Исламский фундаментализм привлекателен в условиях бедности и необразованности. Он манит возможностью быстро добиться успеха, если, якобы, точно следовать шариату. ИГИЛ (запрещен в РФ) быстро оформился, поскольку не нуждается в прениях и рассуждениях, ведь в шариате уже все прописано, как относиться к рабам, женщине, христианам и язычникам. Не нужны дискуссии по поводу Конституции, не нужны парламенты и все атрибуты западного мира. Не нужны даже национальные традиции, их следует забыть, ислам превыше всего. А для исполнения всех канонов нужно взять в руки автомат, надеть женщинам хиджаб и громко крикнуть «Аллаху акбар!».

Непонимание природы ислама, национальных традиций исламских стран, презрение к отсталым народам обернулось для Европы массой беженцев, которых они пытаются переварить. Что-то у них получится, но успех быстро не придет. Это отдельный разговор.

«Я не буду поклоняться тому, чему вы поклоняетесь. Вы не будете поклоняться тому, чему я поклоняюсь… У вас – ваша религия, а у меня – моя религия» [109:1-6].

В российском федерализме спасение от радикализма

//Новости giraff.io

Картина дня

Наши публикации