Прошло больше года с момента начала операции российских вооруженных сил в Сирии. Военные действия идут с переменным успехом, и в ближайшей перспективе не просматривается победа ни одной из сторон, участвующих в конфликте.

На низовом уровне идет война между суннитами, на стороне которых ИГИЛ (запрещен в РФ) и шиитами, которых поддерживают Россия, Иран и ливанская Хезболла.

В военном отношении джихадисты проявили себя (и надо честно признать) весьма высоко. В первую очередь из-за изобретенной ими тактики «атомной бомбы для бедных» - заминированных шахид-мобилей, управляемых смертниками. Огромную роль играет и оперативно-тактическое мастерство джихадистов, командиры которых обладают правом инициативы и умело им пользуются, практически всегда переигрывая противника.

Теперь уже очевидно, что выйти из конфликта России не удастся, хотя, как представляется, после взятия Алеппо такие намерения были. В такой ситуации не лишне более четко прояснить, чего мы там добиваемся. Каковы цели, ради достижения которых Россия идет на теперь уже немалые жертвы?

Официально объявленные цели вроде борьбы с терроризмом мы опровергать не будем, хотя на протяжении всей человеческой истории только чисто романтическая или идейная мотивация участия в военных конфликтах, не будучи подкрепленной прагматическими деловыми мотивами, всегда приводила к неизбежным поражениям.

Начало масштабных военных действий на Ближнем Востоке ряд экспертов связывают с именем Мартина Индика, посла США в Израиле при Билле Клинтоне, основателя Отдела ближневосточных исследований в Brookings Institution, который до весны 2014 года был спецпредставителем Барака Обамы по ближневосточному урегулированию. Мартин Индик был одним из ключевых авторов американской ближневосточной политики во время президентства Барака Обамы.

Как пишет авторитетный российский аналитик Константин Черемных, «тот проект ближневосточной геоэкономической дипломатии, который персонифицировал Мартин Индик, был предметом консенсуса экс-госсекретаря Хиллари Клинтон с дипломатическим ведомством Евросоюза. Замена завода по сжижению, который предполагалось строить на Кипре, на экспортный трубопровод с ветвями в Грецию и в Турцию была одной из многочисленных альтернатив российскому «Южному потоку». Правда, политическим условием для этого была нормализация израильско-турецких отношений, для чего оптимальным представлялось тем или иным способом избавиться от премьера Эрдогана. 12 мая на собрании актива правящей Партии справедливости и развития новый глава МВД Эфкан Ала рассказывал, что движение богослова Фетуллы Гюлена начало прослушивание телефонных разговоров и сбор информации о правительстве Турции после резкого выступления премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана против Израиля в связи с ситуацией вокруг сектора Газа на форуме в Давосе в январе 2009 года».

В лапидарном изложении российского аналитика спрессована далеко не вся подковерная интрига конфликта. В силу участия в событиях на ближневосточном театре военных и геоэкономических действий большого количества акторов ситуация гораздо сложней.

«Консенсус» команды Клинтон с руководством Евросоюза предполагал освоение недавно открытого у берегов Израиля гигантского газового месторождения «Левиафан» и транспортировку его тем или иным путем в Европу. Израильский газ из «Левиафана» и американский сланцевый газ смогли бы, как представлялось участникам упомянутого консенсуса, снять Евросоюз с «газпромовской иглы».

Справка:

Левиафан (англ. Leviathan) - газовое месторождение на шельфе Средиземного моря вблизи морской границы Ливана с Израилем.

Месторождение расположена в 135 км к западу от Хайфы, в 47 км на юго-запад от месторождения Тамар.

Глубина моря здесь составляет 1634 м.

Американская нефтяная компания Noble Energy оценила суммарные ресурсы структуры Левиафан в 453 млрд м3 при 50%-ной достоверности оценки.

Позднее эти данные получили подтверждение; таким образом, Левиафан — крупнейшее из обнаруженных в 2000-е годы газовое месторождение в мире.

Под газовым месторождением, на глубине 5,8 км, как предполагается, находится месторождение нефти, потенциал которого, с вероятностью 17% - 3 млрд баррелей.

На глубине 7,2 км есть шансы (оцениваемые в 8 %) обнаружить еще около 1,2 млрд баррелей нефти.

Американская компания Noble Energy, капитализация которой не превышала 15 миллиардов долларов, владела 39,66 процента акций «Левиафана», но самостоятельно не могла освоить это гигантское месторождение.

Ее партнерами были израильские компании Delek и Avner. Мартин Индик, долгое время занимавшийся бизнесом в Австралии привлек в левиафановский консорциум автсралийску компанию WoodsidePetroleum. Израильским партнером в работе на «Левиафане» хотел стать и «Газпром», но его не приняли в эту компанию.

Министр энергетики Израиля Сильван Шалом на встрече в Риме предложил европейцам вложиться в строительство трубопровода от морских месторождений Израиля через Кипр в Грецию и далее до Италии. Министр особо отметил, что поставки газа из Израиля снизят зависимость Европы от природного газа из России.

Началась разработка проектов транспортировки израильского газа.

Один из проектов, который, кстати, поддерживали австралийцы, предполагал сжижение газа на плавучем заводе и доставку потребителям по морю на судах-газовозах. Но в таком случае его стоимость могла возрасти до неприемлемых для европейцев значений.

Лучшие цены на сжиженный природный газ предлагают в Азии, но перевозить израильский газ через Суэцкий канал нежелательно из соображений безопасности. Теоретически израильский газ могла бы покупать Турция, причем доставку можно было бы осуществить по трубопроводу. Но такой трубопровод должен был бы пройти через акватории греческого Кипра и оккупированного турками Северного Кипра, значит пришлось бы договариваться об этом и с греками и с турками, что весьма непросто. Маршрут через акваторию Сирии и Ливана еще сложнее и политически, и технически.

Проблема осложнялась еще и тем, что на часть «Левиафана» претендуют палестинцы из сектора Газа. Отсюда, как говорится, растут ноги у недавнего отказа Обамы заблокировать голосование в Организации Объединенных Наций против Израиля, в результате которого Совбез единодушно (при единственном воздержавшемся - США) потребовал от Израиля прекратить строительство новых поселений на незаконно оккупированных палестинских территориях. Ранее США неизменно накладывали вето на подобные резолюции. Пока действовал вышеупомянутый «консенсус» между командой Хиллари Клинтон и Евросоюзом, США предполагали, что отдав часть «Левиафана» палестинцам они добьются большего влияния на ход событий в регионе и сделают Израиль менее независимым. Мартин Индик подвергся ожесточенной критике со стороне израильского руководства, его даже назвали «евреем-антисемитом».

Проблема выбора оптимального решения маршрута «Левиафана» осложнялась еще и тем, что по данным по данным Вашингтонского института ближневосточной политики «бассейн Средиземного моря содержит самые большие запасы газа, и наибольшая их часть расположена в Сирии».

Команда Хиллари Клинтон, управлявшая внешнеполитическим курсом администрации Барака Обамы, решила выйти из сложной ситуации в духе своей традиционной интервенционистской политики.

Так началась газовая война на Ближнем Востоке.

Безусловно, нельзя сводить масштабный военный конфликт лишь к геоэкономической подоплеке. Но не учитывать того, что именно борьба за энергоресурсы и стремление к энергетической независимости движет основными участниками конфликта, было бы еще большей ошибкой.

Как известно, даже ошибочный (или не вполне продуманный) план действий может сработать, если его реализации добиваться решительно и не теряя темпа. И в этом ракурсе может показаться странным, что Барак Обама на протяжении всего военного конфликта на Ближнем Востоке действовал нерешительно, а порой просто пассивно.

Все дело в том, что уже весной 2014 года у ближневосточного «консенсуса» между Хиллари Клинтон и Евросоюзом исчезла бОльшая часть материального интереса в том, как его видел Обама. Во-первых американские нефтепромышленники начали склоняться на сторону Дональда Трампа, который уже тогда вошел в контакт с военными кругами США в виду будущих президентских выборов. Во-вторых, 21 мая газета Los Angeles Times опубликовала новые данные геологоразведки по сланцевому месторождению Монтеррей в Калифорнии, которые «потрясли умы экспертов по энергетике, а еще больше – лоббистов TTIP (соглашения о трансатлантической торговле и инвестициях- В.П.) в Европе», как выразился по этому поводу Константин Черемных.

Оказалось, что на месторождении Монтеррей в Калифорнии объем извлекаемых запасов сланцевой нефти составляет вовсе не 137 млрд баррелей, а всего 600 млн. Общий объем разведанных запасов американской сланцевой нефти тем самым сократился сразу на 39,2 процента. Сланцевая экспансия США в Европу стала невозможной.

В этот же день, 21 мая, австралийская компания Wood side Petroleum сообщила, что инвестиции в «Левиафан» ее более не интересуют.

А 22 мая Мартин Индик был снят с ближневосточного направления и вернулся на должность вице-президента Brookings.

Смысл в лоббировании TTIP и углеводородных проектов для США, конечно, не исчез, но отодвинулся на неопределенный срок. Да и формат этих проектов нужно было корректировать, на что одержимая интервенционистскими фантазиями Хиллари Клинтон оказалась не способной. Поэтому Обама фактически саботировал ближневосточную политику и даже был замечен в некоем альянсе с командой Джорджа Буша-младшего.

Если отвлечься от личной драмы (возможно, даже трагедии) Хиллари Клинтон, Барака Обамы и в целом Демократической партии США, то нельзя не придти к выводу, что США могут менять свою внешнюю политику, подстраивая ее под меняющуюся ситуацию в мире, да и под свои внутренние реалии и интересы.

Новая администрация Дональда Трампа предельно прагматична. Для Трампа и его союзников (американского нефтегаза, ВПК и армейской элиты) на данный момент важно устранить главное препятствие на пути продвижения американских интересов на Ближнем Востоке. Это ИГИЛ. Ситуативным союзником в борьбе с этим врагом может стать и скорее всего станет Россия и ее вооруженные силы.

А есть ли у России экономические интересы и профиты от участия в таком альянсе с мировым гегемоном? Если только лишь снятие санкций, то это конечно, неплохо, но явно недостаточно в долгосрочном плане. Рассчитывать на благодарность Трампа было бы крайне наивно. И когда надобность в российских ВКС и «ихтамнетах» исчезнет, он может придраться к каким-нибудь нашим прегрешениям, реальным или мнимым, и снова наложить еще более суровые санкции. Или просто, держать РФ на «коротком поводке», пугая этой возможностью.

Столь же ненадежным союзником является и Реджеп Эрдоган. Прежде всего по причине того, что в турецком обществе сильны антироссийские настроения. После катастрофы российского Ту-154 на улицы турецких городов вышли тысячи ликующих людей. Эрдоган при всем своем прагматизме не учитывать этого не может.

Иран почти по всем вопросам ближневосточной политики конфликтует с Россией. Экономические интересы Ирана и России противоположны в том, что касается транзита углеводородов в Европу.

Израиль как не принимал «Газпром» в левиафанский консорциум, так и не примет.

Арабские монархии всецело находятся под влиянием англосаксов.

Таким образом, стратегических партнеров на Ближнем Востоке у России нет. И уже в силу этого в любой момент мы можем ожидать очередных ударов в спину, которые будут обнулять любые наши локальные прорывы и достижения.

Если так, то какой смысл в нашем участии во все более кровопролитной войне в Сирии? Внятного ответа на этот вопрос пока не прозвучало.

Автор: Владимир Прохватилов, президент Академии реальной политики (Realpolitik), эксперт Академии военных наук

Больше новостей и ближе к сути? Заходите на ленту в Телеграм!

Добавляйте CСб в свои источники ЯНДЕКС.НОВОСТИ.