Футбол закончился. Я сидел на кухне и тупо пялился в телевизор. На фарфоровом блюде розовели отборные креветки, а в большой глиняной литровой кружке, еще оставалось пиво. И в холодильнике был немалый запас.

Счет, однако, не устраивал. Лезгинка уступила Битлз на чужой поляне со счетом 0 – 1. Но «Ливерпуль» на меня особого впечатления не произвел, и я подумал, что в ответной встрече наши обязательно выиграют, спляшут и постреляют в воздух из травматического оружия.

Доем креветки, допью пиво, исключая запас, и пойду в кабинет. Напишу статью на какую-нибудь неспортивную тему. Люблю работать ночью, когда дети спят, и никто не отвлекает от творчества. Внезапно отворилась дверь, и передо мной явилась встревоженная как осиный рой Люся.

- Ты, досмотрел, наконец, свой дурацкий футбол? Время уже за полночь. Фёдор не спит до сих пор. Хочет, чтобы отец обратил на него внимание. Мальчик страдает, а он жрёт свое пиво с пресмыкающимися и радуется.

- Чего мне радоваться, когда наши проиграли? Давай сюда Фёдора. Разберёмся.

Вошел Фёдор. Он был задумчив и тих. Люся вышла с чувством исполненного долга. Я отодвинул кружку на край стола и спросил,

- Ты, что, сынок, в школе что случилось? Выкладывай начистоту, помогу.

- У нас, пап, новый предмет ввели с этой четверти – политология. У меня по ней всегда пятёрки были. А тут, этот, новый учитель говорит, напишите мне ваше видение, почему власть стала упаковывать болотников пачками, если они уже реальной угрозы никому, кроме себя, не представляют. В прозе, говорит и в стихотворной форме. А я не знаю. Мы этого не проходили, и светит мне в понедельник самый натуральный банан.

У меня быстро пронеслось в голове, что всё это Люсины штучки. Отдали бы пацана в нормальную школу, и никаких хлопот. Нет, надо же было ухитриться - в такую, где платить немерено, и, чтоб в единственном экземпляре, и со специальным уклоном. Да еще при правительстве… Тудыть его в качель. Я попросил сына рассказать о прежнем учителе, что он был за человек, и чему стремился обучить его и одноклассников, и при каких обстоятельствах их покинул.

Очень скоро мне удалось узнать, что Андрей Харитонович Цукерман, как звали бывшего педагога, учил их демократии, толерантности, либеральным ценностям и всякого рода свободам, в том числе слова и совести. А новый наставник, Никодим Никодимыч Никодимов арестовал его прямо во время занятий, лично застегнул на его запястьях наручники, обозвал демагогом и сдал омоновцам, которые увезли несчастного просветителя в лес.

На первом уроке Никодим Никодимыч объяснил детям кто такие педерасты и педофилы, а на втором доходчиво объяснил, что дерьмократы, либерасты и толерасты от них ничем не отличаются и место им в тюрьме, а ещё лучше на кладбище. Третий урок был посвящён творчеству Куприна. Никодим Никодимыч читал выдержки из его повести «Поединок», объясняя подрастающему поколению, что перечень внешних и внутренних врагов государства с тех пор существенно расширился, но сущность их никак не изменилась. Как в царское время, так и в нынешнее, к внутренним врагам мы относим всех сопротивляющихся закону. Тогда это были бунтовщики, студенты, конокрады, жиды и поляки. Сейчас те же самые, но есть много новых. Очень скоро к ним добавятся мигранты, безработная молодёжь и пенсионеры. А на первое место среди внешних врагов после войны уверенно вышли США.

Я как-то сразу успокоился. Опять Люся оказалась права. С такими серьёзными воспитателями наши дети далеко пойдут, многого достигнут, и приобретут немало добра, по случаю.

- Сынок, вот вам этот Сахарков головы мутил абстрактными образами свободы.

- Цукерман, - поправил меня Феденька.

- Вот видишь, ты уже начинаешь что-то понимать. Как человек он может быть замечательный во всех отношениях. В общении там, помочь дорогу перейти, или взаймы дать. Но чем лучше этот Цукерман сам по себе как человек, для окружающих, для природы и всего мира, тем опаснее он для государства. Понимаешь, свобода в руках народа – это хаос и беспредел. А Цукерманы – её разносчики. Ещё Сталин говорил по поводу разрешения свободного хождения оружия. Дайте, говорит, им его в руки и они перестреляют друг друга. Банально, но и Пушкин писал – души прекрасные порывы. Каламбур каламбуром, а неспроста. Да и сам я когда-то в молодости выдал перл - «хотел попробовать свободы, а оказался на нулях». С тех пор и не пробую. И, знаешь, как-то все по жизни стало удаваться.

- А как же свобода слова, совесть? – спросил меня сын.

Мне сразу стало неуютно под пронзительным взглядом его ясных, не знающих фальши глаз. И я перешёл на деловой тон.

- Феденька, совесть это замечательное, но очень опасное в наше время качество. Об этом мы с тобой поговорим отдельно, в следующий раз. Давай-ка вернемся к твоему домашнему заданию. Почему власти вяжут болотников, и доколе их будут вязать. Кстати, а много уже повязали?

- В интернете пишут, что девятнадцать, но мне непонятно, толи взяли – толи задержали, - ответил сын.

Я пододвинул к себе кружку с пивом и сделал внушительный глоток. Мысли тотчас устаканились.

- Сынок, ты, главное не подставляйся. Власть не трогай, и болотников не лажай. Главный наш внешний враг за них больно рьяно заступается. Мне-то, в моем возрасте, это безразлично, а тебе дальше жить. Вдруг недобитки к власти придут лет через десять - пятнадцать? Не надо тебе с ними ссориться. На всякий случай. А Никодиму Никодимычу так напиши. Главный и непримиримый конфликт между властью и несистемной оппозицией заключается в том, что они по-разному оценивают количество граждан, принявших участие в протестной акции, прошедшей 6 мая на Болотной площади. Если болотники насчитали более 100000 демонстрантов, то официальные органы – в пять раз меньше. Поэтому, в целях утверждения принципов справедливости и законности, а также минимизации статистической погрешности при подсчете участников митинга, проводятся их массовые задержания. Через некоторое время вся мировая общественность сможет наглядно убедиться в том, кто говорит правду, а кто лжёт. В случае, если количество задержанных превысит 100000 человек, то победит оппозиция. В противном случае, правда окажется на стороне власти. Так что, дело это полюбовное. И нечего шум подымать, особенно, из-за океана. Вот и всё. Иди спать.

- А стихотворение? – напомнил мне сын.

Я наморщил лоб, посмотрел в потолок и сказал,

- Записывай. Событье эпохальное. Уделали Навального. Закрыли Удальцова. Спасибо, дядя Вова! Спасибо, дядя Дима! Ведь вы непобедимы. Спасибо, оба дяди. От Фёдора и …

- Нади! – вспомнил о сестре Федя.

Добавляйте CСб в свои источники ЯНДЕКС.НОВОСТИ.