Прошальный след от ракеты-носителя «Союз 2.1б». Фото: Roscosmos.ru/GlobalLookPress

Премьер-министр РФ Дмитрий Медведев на совещании с вице-премьерами жестко прокомментировал неудачный запуск ракеты-носителя «Союз 2.1б» с космодрома Восточный.

«К сожалению, все закончилось плохо. Помимо того расследования, которое проводится по линии «Роскосмоса», хочу отметить, что само по себе это прискорбное событие. Плохо и то, что все начальники бодро успели отрапортовать о том, что пуск был произведен в соответствии со штатными показателями и что все хорошо. Это вообще недопустимо»,— сказал Медведев.

Медведев потребовал от курирующего отрасль вице-премьера Дмитрия Рогозина разработать меры по исправлению ситуацию:

«Мы такие издержки не можем нести! Здесь даже дело не в финансах, это просто репутационные проблемы космической отрасли. Нужно сделать все необходимые выводы по итогам работы комиссии, которая сейчас создана. Нужно представить предложения и о том, как ситуацию исправить, и о том, кто за это ответит, конечно».

Таким образом, выяснять причины аварии будут две комиссии: одну возглавит представитель «Роскосмоса», другую, созданную по поручению правительства, председатель научно-технического совета госкорпорации Юрий Коптев, ветеран отрасли, бывший гендиректор Российского космического агентства.

Свое расследование проведут и страховые компании. Сообщается, что риски запуска были застрахованы по договору сострахования с «СОГАЗ», ВСК, «Ингосстрах» и «Мегарусс-д» на сумму 2,6 млрд руб. Были заключены также договоры перестрахования, одним из участников которых является компания «АльфаСтрахование» с долей участия в 120 млн руб.

Загрузка...

Уже озвучена предварительная версия крушения третьей ступени ракеты с разгонным блоком и 19 спутниками, в числе которых было 17 иностранных.

Основной версией на данный момент считается ошибка в полетном задании разгонного блока. Он якобы был запрограммирован на запуск ракеты не с Восточного, а с Байконура. В результате маневр для довыведения на орбиту оказался не разгонным, а тормозным.

Однако, возможен и иной вариант: «Проблема, возможно, заключается в том, что на «Союзе» и разгонном блоке «Фрегат» азимут отсчитывался по-разному, по часовой и против часовой стрелки. «Фрегату» нужно было повернуться на два градуса, а он вместо этого начал разворот на 358 градусов, потерял ориентацию и упал в океан».

Самое удивительное, что исполнительный директор по средствам выведения и эксплуатации наземной космической инфраструктуры «Роскосмоса» Андрей Мазурин в интервью «Комсомольской правде» продемонстрировал поистине комический оптимизм. Он сказал, что «говорить о полосе неудач, о системных проблемах не стоит. Надо учитывать, что при пусках с Восточного мы еще проводим летно-конструкторские испытания».

Мазурин добавил, что задержка первого пуска с Восточного, когда «кабель был неправильно распаян и сигнал не прошел», также была «элементом испытаний».

Неудачный запуск назвал «летными испытаниями» также директор филиала госкорпорации «Роскосмос» на Восточном Константин Чмаров.

Очевидно, что топ-менеджеры «Роскосмоса» пытались спустить резонансную аварию на тормозах, но после разгона, устроенного премьером куратору отрасли, утопление, извините за каламбур, разгонного блока с 19 спутниками, летными испытаниями уже не назовешь.

Косяки в космической отрасли случались и в советские времена. Но отношение к ним было другое, причем на всех уровнях. В 80-е годы я работал инженером-испытателем на заводе «Прогресс» в Куйбышеве (сейчас – ЦСКБ-Прогресс, Самара) и как-то, делая необходимые замеры на проходящем наземные испытания «изделии», уронил удлинитель-переноску на блок питания. Сразу же доложил о своем «косяке» начальнику участка, тот - вверх по команде. Мне выписали командировку к сменщикам в Ижевск, я быстро туда сгонял, привел исправный блок питания, и вопрос закрыли. Такой конструктивный, без лишнего «базара», подход поощрялся, чтобы участники испытаний не скрывали никакие ЧП¸ произошедшие по их вине. Помню, как один слесарь-испытатель высшего разряда, ветеран завода, по ошибке просверлил отверстие в секции ракеты «Энергия» не там, где надо. Так на него больно было смотреть, так он переживал свою оплошность. Но скрывать ее ему даже в голову не приходило. Рабочего не наказали, потому что в этом не было никакого смысла. Ракету «Энергия» успешно построили и запустили с космодрома Байконур с кораблем «Буран».

Думаю, что реальные настроения в космической отрасли среди рядовых рабочих и инженеров все же не совпадают с высказанным топ-менеджерами мнением. Не случайно в последние десятилетия по отрасли гуляет невеселая припевка: «Ракета взлетела, упала в болото. Какая зарплата, такая работа».

В мае 2015 года глава Следственного Комитета РФ Александр Бастрыкин, отвечая на вопрос о причинах перманентных неудач в космической отрасли, сказал:

«Коллективы занимаются зарабатыванием денег, коммерцией, а иногда и воровством… Опыт уже расследуемых уголовных дел показывает, что когда государство вступает в отношения с бизнесом, то даже самые убежденные патриоты начинают развиваться в частную сторону».

Меж тем, мировые СМИ иронизируют над пикантной ситуацией с прилетом на Восточный делегации во главе с Дмитрием Рогозиным на импортном бизнес-джете «Гольфстрим», арендованном за 9 миллионов рублей.

«Би-Би-Си» даже провела небольшое расследование:

«Согласно контракту, исполнитель - авиакомпания EastUnion, которая предоставляет услуги авиаперевозок на бизнес-джетах. Закупка была произведена без конкурса - у единственного поставщика. Заказчик – «Роскосмос» - объяснил это «срочной потребностью» в продукции…Одним из условий договора был класс воздушного судна - не ниже Large. В проекте договора указан конкретный самолет: Gulfstream Aerospace GV-SP (G550) с регистрационным номером N550PM.

Самолеты такого класса часто встречаются в авиапарках миллиардеров и первых лиц государства. Например, по информации из нескольких открытых источников, в частности, издания The Nationаl, Илон Маск постоянно пользуется Gulfstream G650 ER».

Что ж, это характерный штрих к портрету руководителей и кураторов российской космической отрасли, которые, как видно, равняют себя с Илоном Маском, не имея в своем активе его достижений.

Зададимся традиционным для российского менталитета вопросом: кто виноват и что делать?

Для начала напомню, что в советские времена на любое космическое предприятие вход различного рода юристам, финансистам, и даже бухгалтерам был, как говорится, заказан. Заводоуправление моего родного завода «Прогресс» располагалось до заводской проходной. В КБ и заводских цехах гуманитариям, как считалось, нечего было делать.

И, получается, что правильно считалось. В конце января этого года, глава «Роскосмоса» Игорь Комаров, экономист по профессии, ранее работавший в Инкомбанке, Национальном резервном банке, Сбербанке, Норильском Никеле и АвтоВАЗе, выступая на 40-х академических чтениях по космонавтике, сказал:

«Основные проблемы отрасли - существенное отставание в части применения современных методов разработки, низкая производительность труда, изношенность оборудования. Современные системы управления находятся только на этапе внедрения».

Отечественная научно-конструкторская школа разработки передовых образцов космической техники – одна из самых передовых в мире, если не самая передовая. Понятно, что за годы деградации отрасли многое утрачено и кое-где безвозвратно. Прежде всего – кадры. Но вина в этом лежит на руководстве отрасли, начиная с самого Комарова. Если на АвтоВАЗе можно разогнать талантливых возрастных инженеров и просто тиражировать разработки РЕНО, то в космической отрасли это невозможно. Уход ветеранов – конструкторов, инженеров и техников – во многих случаях насильственный, ничем и никем восполнить нельзя.

Насчет низкой производительности труда – это просто не по адресу. Можно стараться, чтоб было больше чугуна и стали на душу населения в стране, но штучное производство уникальных космических изделий этим критерием могут оценивать только непрофессионалы. К которым вынужден отнести и Игоря Комарова, который, кстати, также как и Рогозин, прилетел на Восточный на импортном «Гольфстриме» ценой в 9 миллионов за один рейс.

Что касается вице-премьера Рогозина, то он не вмешался в расхищение средств при строительстве космодрома Восточный, хотя не мог не знать о том, что творили коррупционеры из расформированного ныне «Спецстроя». Он ничего не сделал, чтобы наладить, к примеру, ситуацию в центре им. Хруничева, да и в других некогда великих отечественных космических центрах.

Скорее всего, за провал с запуском 19 спутников Рогозину придется ответить, как минимум отставкой. В российском экспертном сообществе это будет встречено с энтузиазмом, потому что Дмитрий Олегович давно и осознанно отгородился от экспертного сообщества и игнорирует любые критические замечания в свой адрес.

Безусловно, вешать всех космических собак на Комарова и Рогозина было бы некорректно. Просто они оказались на виду в данной ситуации, активно поучаствовали в конфузной ситуации с преждевременным ликованием сразу после старта ракеты «Союз 2.1б», да еще засветились в неоправданном перерасходе государственных средств на наем шикарного авиалайнера.

Лично я летал на космодром Байконур на военно-транспортных Ан-12, и душевные беседы с лихими военлетами мне были интересны и всесторонне полезны. А сибаритствовать, лежа на диванных подушках люксовых апартаментов импортного Гольфстрима, это, уж извините за прямоту, дешевый гедонизм, не принятый в нашей профессии.

Погублен ли российский космос напрочь, или есть еще шансы его возродить, сказать трудно. Это же вопрос не столько экономический, сколько управленческий, как верно заметил Игорь Комаров. Причем не только на отраслевом уровне.

Не знаю, что подразумевает нынешний глава Роскосмоса под современными методами управления, но по моему, это в первую очередь – жесткая и неотвратимая ответственность за порученное дело.

Справился с задачей – грудь в крестах. Не справился – сами знаете что. А остальное приложится.

Ну и поскромнее надо, господа начальники. На Восточный можно и на Ту-134 долететь.

Владимир Прохватилов, инженер-испытатель систем управления космических аппаратов