Портрет мужчины из другой жизни. Часть пятая

Часть пятая. Выставка

(Продолжение. Начало повести здесь)

Иван остался недовольным столь кратким изложением предпринимательской деятельности друга детства. Он требовал деталей. В частности, его заинтриговали рекламные и маркетинговые услуги, которые ОАО «Размах Ю&Р» предоставляло подмосковной братве. Ему были интересны дальнейшая судьба Веры, которая получила 10% от продажи компании, достижения Боба Казенса на российском рынке.

Как только Разуваев обратился к воспоминаниям о дружбе с «браткам», о помощи в раскрутке принадлежащих им ресторанов в «тихой Москве», о медиа-тренингах, имидж-консультировании и ревизии гардероба раздались звонкие женские голоса, которые исходили откуда-то из-под стола. Оказалось, что стена, у которой был расположен их столик, представляла собой перегородку из шумопоглощающих панелей с развешенными картинами и цветочными горшками. Она отделяла их зал от второго, уровень пола которого был несколько ниже. Там вплотную к столику приятелей находился угловой диван, на котором шумно и весело рассаживались три женщины. Они обсуждали подружу Наташку, художницу, которая должна была присоединиться к ним, но не смогла. Она не успевала с организацией своей выставки-распродажи в Московском музее современного искусства на Петровке, недалеко от ресторана. Их разговоры мешали Разуваеву сосредоточиться. Он стал прислушаться, но не из праздного любопытства, а из появившегося чувства странного беспокойства, что обсуждаемые ими события имеют к Юрию Васильевичу какое-то отношение. Одна из женщин, видимо, ближайшая подруга, говорила о загадочной картине, которую художница решила впервые выставить на всеобщее обозрение:

- Татка окрестила полотно «Оберег Вдохновитель». Она держала картину под чехлом в мастерской, и никому не разрешала даже подойти к ней. Не то, чтобы взглянуть на неё. Думаю, что и Аркадий, Царствие небесное, не решался нарушить этот запрет. Уверена, что это портрет того мужика, с которым познакомилась у меня во дворе в «Текстильщиках».

При слове «Текстильщики» Иван, который требовал от меня продолжение воспоминаний, замолчал и также прильнул ухом к стене. Официанту такое поведение посетителей показалось странным. Он подошёл и с озабоченным лицом узнать, всё ли в порядке и не нужна ли им его помощь. Не отрываясь от прослушки соседнего зала, друзья синхронно замахали на него руками, чтобы тот поскорее удалился и не мешал.

Татка

- Был жуткий снегопад, - продолжала женщина. - Я предлагала ей остаться у меня, но она отказалась. Сказала, что должна собираться в творческую командировку. Она считала большой удачей, что её включили в состав группы молодых художников, которую Академия художеств отправила в поездку по стране. Кстати, одна из её работ той командировки получила какую-то премию в Варшаве. Её первый выезд за границу был в Польшу. А про мужика я узнала, когда Татка вернулась. Заехала к ней потрепаться на кофе и коньячок. Выпили, а она вдруг разревелась и раскололась, что влюбилась в мужика, который подобрал её около моего дома. Увидела и влюбилась, с первого взгляда.

- Ну и что там было? – хором спросили остальные участницы посиделок. Но рассказчица не спешила. Предложила выпить за успех вернисажа. А Буров и Разуваев, забыв о своей еде, не отрываясь, слушали как тётки чокаются, пьют шампанское и нахваливают «Цезаря с креветками».

- По большому счёту ничего не произошло. В машине она делала всё, чтобы он обратил на неё внимание. Распушила пёрышки, как могла, выпячивала грудь, проклинала себя за то, что не навела марафет. Болтала без умолку, рассказала практически всю свою жизнь. А он то кивал, улыбаясь, то мрачнел. На одном из светофоров они долго взглядом изучали друг друга. Татка надеялась, что он поцелует её или, по крайней мере, возьмёт за руку. Но он не решился. Она попросила рассказать что-нибудь, всё равно что, лишь бы он не замыкался. И он начал рассказывать какие-то смешные эпизоды из своей жизни, а Наташка готова была слушать сколько угодно и ехать с ним, куда угодно. Но у него кончался бензин, и он вёз её домой в надежде заправиться на ближайшей бензоколонке. У него были какие-то серьёзные проблемы, которые предстояло решить в ближайшее два дня. Нервничал жутко. Наташка решила наплевать на командировку, на которую очень рассчитывала, и предложила поехать с ним, помочь, чем сможет. В общем, всё как в песне про ромашки, которые спрятались: «Казаться гордою ей не хватило сил, сняла с себя пиджак наброшенный, а он, подлец, не попросил».

Подружки рассмеялись. Налили ещё шампанского. Чокнулись. В это время позвонила Тата, пригласила всех на фуршет, который организует лично президент Академии в знак признательности, а в качестве подарка ей и благодарности пригласил для себя ВИПов и прессу.

- Машка, давай продолжай, не томи душу. Что было дальше?

- Он промолчал. Никак не отреагировал. Подвёз к подъезду. Денег с неё не взял. Она предложила взамен подняться после заправки, посмотреть картины. Он женатый был, с кольцом, чего-то промямлил, типа «если не очень поздно будет». Сначала хотела прибрать в квартире, но потом передумала. Взяла альбом и начала рисовать по памяти его портрет. Делала эскиз, чтобы вручить в подарок, когда придёт. Верила, что он заглянет на кофе и гарантированный трах. Затем выключила свет, села у окна и стала ждать. И точно! Подъехал! Запарковал машину и пошёл к подъезду. Она прильнула к двери и прислушалась, идёт ли лифт. Время шло, а лифт не включался. И тут её осенило, что по привычке дала номер квартира родителей – 97! А у неё же 48! Так волновалась, что перепутала. Выскочила на площадку, а там темень. Правление кооператива приняло решение, что после часу ночи в целях экономии отключать электричество. По этой причине лифт и не работал. Опрометью слетела по лестнице с двенадцатого этажа в фойе. Лифтерша храпела в дежурке, дверь подъезда закрыта.

Когда она выбежала на улицу, было уже поздно. Он уехал. Татка стояла под крупно падающим снегом и ревела. Потом удивлялась как не получила воспаление лёгких. Когда очнулась, бросилась к себе в мастерскую писать портрет по памяти. Закончила только к вечеру. Рухнула и проспала до утра следующего дня. Поехала к маме и объяснила ситуацию, позвонила по телефону, который он ей дал. Естественно, номер рабочий. Ей ответили, что у него три дня отгулов и выйдет на работу только в выходные. Наташка оставила номер телефона своих родителей для связи. Но он не перезвонил. Вернее, позвонил только какой-то умирающий старик, и мать испугалась и сказала, что никакой Натальи не знает. Уезжая в командировку, Татка написала ему письмо со всеми признаниями и отдала лифтёрше, которая обещала положить под стекло стола дежурной. Когда вернулась, оно так и лежало под стеклом. Только через какое-то время лифтёрша призналась, что положила его туда через две недели, когда вышла на дежурство после гриппа. Оно было в кармане рабочего халата. Татка позвонила ещё раз ему на работу и узнала, что он за границей и приедет не раньше, чем через полтора года. Она решила, что, видимо, не судьба.

- Мань, а почему она не показывала портрет? В чём проблема?

- Боялась сглаза. Я так думаю. Мне даже кажется, что она с ним разговаривает и советуется, когда работает. Те картины, которые она писала в его присутствии, в мастерской, имели грандиозный успех. Первая серия полотен с инсталляцией «Старики» получила «Хуго Босс гран-при». Главное было не чек в 100 тысяч долларов, а право провести персональную выставку в Музее современного искусства Соломона Гуггенхайма в Нью-Йорке. После это пришла известность, пошли выставки в Лондоне, Париже, Брюсселе, предложения и продажи. А знаете, девки, какой у неё теперь чехол на портрете? Из материала, который нельзя порезать ни бритвой, ни ножом. Внизу - наборный замок! Ну, сдвиг по фазе конкретный!

Шампанское в Большом

Друзья отвалились от стены только тогда, когда пошло обсуждение туалета, подобающего для такого рода мероприятий, гадание, кто будет на фуршете и нужно ли покупать цветы. «Братья» сидели и смотрели с выпученными глазами друг на друга, повторяя «не может быть!», «невероятно!» «Какая-то фигня!» Заказали коньяку, залпом, не чокаясь, выпили, рассчитались и вышли на Петровку. Юрий закурил, а Иван уставился на купола Высоко-Петровского монастыря. Стояли молча. Наконец Разуваев щелчком выбросил окурок на проезжую часть, и они, не сговариваясь, повернули налево к Московскому музею современного искусства. Зашли во двор и остановились около входа перед цветной афишей в виде картины в раме, на которой разноцветными и разно размерными полосами были обозначены силуэты людей. «Перепутье. До и После. Выставка произведений народного художника РФ Натальи Гончаровой».

- Хочешь, посмотрю её БИО и фотки в Инете? - предложил Ваня.

- Нет. Боюсь, я не хочу увидеть то, что не хочу увидеть. Пойдём в Большой через Петровский пассаж и ЦУМ. Мы с тобой так и не выяснили, в каком из них «Крем-брюле» был вкуснее.

Постановка «Набукко» им понравилась, хотя они мало что понимали в оперном искусстве. В антрактах обошли всё здание театра, и согласились с где-то услышанным мнением, что он стал похож на пятизвездочный отель в курортной зоне Турции. В буфете при ложе попробовали все виды шампанского, закусывая чёрной икрой из малюсеньких баночек и были приятно удивлены, что могли беспрепятственно взять наполненные бокалы шампанского в зал. Они болтали обо всё, что видели перед собой. Юрий – от непроходящего нервного напряжения, от бьющего по мозгам вопроса: «Неужели это было всё реально?» Иван – от желания защитить уже глубоко травмированную психику своего друга.

В такси какое-то время они не разговаривали. Смотрели в окна на бурную московскую ночную жизнь. Наконец, Юрий прервал молчание очередным признанием:

- А знаешь, я ведь мог встретить её ещё раз намного раньше, в Лондоне. Видел заметку в «Дейли телеграф» о предстоящем открытии в модной галерее «Серпентайн гэллариз» в районе «Кенсингтон Гарденс» выставки русской художницы Натальи Гончаровой. Посчитал, что речь идёт об авангардистке-лучистке, творчество которой мне не близко, и не прочитал статью до конца. И не пошёл. А ты пойдёшь со мной завтра на выставку?

- Нет, братишка. Это твоё шоу. Тебе зрители не нужны. Я поеду в «Жаворонки» или ещё куда-нибудь загляну. Пока не знаю куда.

Экспозиция

Экспозиция на втором этаже Московского музея современного искусства на Петровке открывалась картиной «Портрет мужчина из другой жизни». Рядом была прикреплена табличка «Не для продажи». Положение головы - полу-анфас. Чтобы сосредоточить внимание на лице, художница выделила его тёплыми цветами в свете фар автомобиля сзади. В свет фар попали кисть правой руки без обручального кольца на руле, полоска красного мохерового шарфа и кусочек воротника синего пуховика. Всё же остальное погружено во мрак. Очень выразительно написаны большие голубые глаза. Они встречали зрителя, поднимающегося по лестнице, какой-то искренностью и добротой. Внешнее сходство со Разуваевым тридцатилетней давности было очевидным. Он смотрел и вспоминал запечатлённый на холсте момент выезда на Садовое кольцо. Вспоминал, как в мгновения успеха или неудач беседовал с Ней, как в лютые морозы ездил в свой коттедж проверить отопление, одевал тулуп, стеганные ватные штаны, валенки, садился на крыльцо и всматривался в звёздное небо, перебирая в памяти моменты тех четырёх дней.

- Я знала, что когда-нибудь встречу тебя вновь, Юра. Тебе понравилось увиденное?

Время может изменить всё, но не голос. Он неповторим. Юрий узнал это особое звучание, низкое, мягкое. Он боялся, вернее, не решался повернуться и взглянуть в шоколадные глаза… Как он их запомнил.

- Портрет намного, намного лучше оригинала…

- А это никогда не поздно проверить… Не так ли?

Игорь Макурин

Переделкино, апрель 2023 г

Больше новостей и ближе к сути? Заходите на ленту в Телеграм!

Добавляйте CСб в свои источники ЯНДЕКС.НОВОСТИ.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: