(Продолжение. Начало здесь)

Глава 27

Участники теста стали возвращаться, как-то неспешно, с ленцой. Седой внимательно посмотрел на макет, будто опасался, что в его отсутствие Разин украл одну из фигурок или машинку. Стали вспоминать, на чем остановились. А, конечно… На том, что стрельба началась почти сразу. Вот машины и люди Разина. Он сам отступал к стене, где оставил свою машину.

- Оба моих товарища оставались у противоположной стены, - сказал Разин. - В команде Фостера-старшего было не меньше семерых бойцов. У нас была хорошая позиция, чтобы держать на прицеле центральную часть гаража, но нас перехитрили.

Разин показам пальцем на фигурки и машину у дальней стены.

- Это позиция Бориса. Он сидел в своей машине, когда все началось. Стреляли из автоматического оружия. Я думаю, он был убит почти сразу.

- Почему вы думаете, что сразу?

- Он пользовался «люгером». Так вот, насколько я помню, из «люгера» выстрелили два или три раза.

- Точно такая же картина с моим вторым помощником, который сидел в синей машине. Он был убит сразу.

Седой заглянул в блокнот, перевернул страницу и спросил:

- В чем состояла задача Бориса?

- Остаться незамеченным и прикрыть мой тыл, если начнется стрельба.

- Его заметили и убрали первым. Значит, свет в гараже был нормальным?

- Свет был слабый. Но Бориса заметили. Я остался без прикрытия.

- Что сделали вы, когда прозвучали выстрелы?

- Первая же пуля попала в меня. В бронежилет. Я упал.

Разин говорил медленно, останавливался, стараясь вспомнить мелкие подробности до той минуты, когда началась стрельба и он бросился к машине, спасаясь от пуль. Он передвинул одну фигурку к ближней машине. Длинный положил бумажку со следующей цифрой и сделал фотографию.

Разин сказал, что он, взвесив все обстоятельства, решил, что противники могли подняться на второй уровень по лестнице, расположенной за дальней стеной. У них, возможно, был ключ от служебной двери. Разин показал пальцем на стену и заметил, что на макете этой двери нет, а на самом деле она была вот здесь. Его слушатели переглянулись, Седой пожал плечами. Разин попросил стенографистку принести еще воды и продолжил.

- Давайте, я облегчу вашу задачу, Алексей, - сказал Седой. - Не надо так много говорить о мыслях и чувствах. Нас интересуют только события, происходившие на стоянке. Их последовательность. Хотя… Рассказывайте, как вам удобно. Я хочу немного забежать вперед. В письменном отчете вы указали, что члены вашей группы погибли у вас на глазах. Это так?

- Я написал, что гибели моих людей я не видел. Я слышал автоматные очереди и видел расстрелянные машины. Плотность огня такая, что остаться в живых не было ни малейшей возможности. Тело Бориса я видел мельком, он лежал возле автомобиля в том дальнем углу. Я уверен, что в конечном итоге из моей группы живым никто, кроме меня, не ушел.

- Когда вы остались один, в вашем пистолете была почти полная обойма. Точнее, десять патронов. Вы написали в отчете, что расстреляли два патрона из двенадцати, что были в обойме. Десять патронов ‒ это не так уж мало при вашем умении обращаться с оружием. Но вы решили применить рискованный трюк с зажигалкой и бензином. Почему вы не воспользовались пистолетом?

- Против меня было несколько стрелков. Троих из них я видел. Но, думаю, нападавших могло быть пятеро. И даже шестеро. У троих ‒ автоматическое оружие. Я прикинул все варианты. И решил, что со своей позиции, пожалуй, смогу положить одного. Потом положат меня.

Разин продолжал говорить ровным спокойным голосом, стараясь тратить меньше слов. Закончив со вторым уровнем гаража, перешли к нижнему. Разин рассказал, как открыл ключом дверь на лестницу, стал спускаться вниз, на лестнице чуть ни лицом к лицу встретился с младшим братом Фостера и еще каким-то парнем, который был с ним. Картонный макет верхнего этажа сняли, отнесли на пустой стол и оставили там. Разин отметил про себя, что макет нижнего уровня сделан качественно. В общем и целом, все верно, даже пропорции соблюдены.

Он рассказал о том, что произошло внизу, ответил на вопросы. Теперь было заметно, что устал не только он один. Концовка была немного скомкана. Седой поблагодарил Разина за рассказ, посмотрел на часы и сказал, что со временем просто беда, рассчитывали закончить опрос за полтора часа, а разговаривали почти пять.

* * *

Разин вышел в коридор, где скучал Валентин, поднялся наверх. В комнате было прохладно, свет включен в обеих комнатах. Он лег на кровать, полчаса лежал с закрытыми глазами, казалось, что по-прежнему горел яркий свет, а он сидел пред макетом гаража и что-то говорил. Разин лежал бы так еще хоть целый час или целую вечность, но зазвонил телефон на тумбочке. Подполковник Котов, который встречал его утром, спросил, не поужинает ли Разин в его компании, если не против, - тогда пусть топает на первый этаж, они перекусят и выпьют по рюмке беленькой.

Хотелось отказаться, но, услышав про водку, он передумал. Котову то ли скучно было, то ли начальство обязало его написать рапорт: впечатления о Разине и темы, которых касались в разговоре.

Они посидели у телевизора, поужинали и даже не осилили поллитровку «столичной». Разина после теста клонило в сон. Котов не знал, о чем можно говорить с новым человеком, о чем нельзя, поэтому поболтал о погоде, о его деревенской родне, сыне и внуке. Он рассказал, что тесть живет в Ростовской области, у старика свое хозяйство, поросята, яблоневый сад. Живут со старухой так, что и райской жизни не надо, они уже в раю. Все свое, пенсию платят, сад и огород, так тестю мало, еще счетоводом подрабатывает, на полставки. От щедрот своих старик балует родню соленьями и не только… Котов щелкнул по горлу пальцем.

Разин сказал, что после таких рассказов хочется самому все бросить к чертовой матери, поехать в Ростовскую область, записаться в колхоз и своими руками заложить яблоневый сад. И поросят заодно завести. Они рассмеялись. Разин спросил себя: про тестя Котов врет или говорит правду, приукрашивая счастливую колхозную жизнь? Котову здесь и поговорить особо не с кем. Да и какие темы для разговора сейчас можно считать безопасными? О женщинах нельзя, о пьянстве тоже, о деньгах нельзя, любимую партию не тронь, о недостатках ни-ни, про успехи социалистической экономики лучше не вспоминать, да и где они, эти успехи…

Когда подняли по последней рюмке, Котов вздохнул с облегчением, будто тяготился обществом чужого человека. Такая у него служба, ничего сказать нельзя, ни единого лишнего слова. Мало того, иногда пугают не собственные слова, а свои же мысли. Бывает, ночью приснится или вдруг в голову вступит нечто такое, за что в прежние времена к стенке ставили без суда, а сейчас только из партии исключают и с работы гонят. А ведь подполковник Котов не рыба, чтобы всю жизнь молчать, ему тоже хочется пошевелить языком, особенно во время застолья. Но в заначке всегда остаются нейтральные спасительные темы: капризы погоды и мифический тесть с яблоневым садом и поросятами. Вот он и врет, чтобы не сидеть дураком.

* * *

Разин поблагодарил за угощение, поднялся в номер и оделся. Вышел на воздух и остановился, на втором этаже в четырех окнах есть свет, на третьем этаже горело три окна. Наверное, Разин тут такой не один, по соседству мается еще какой-нибудь горемыка, в нем тоже сомневаются товарищи, мучают вопросами, умными и не очень, выворачивают душу, лезут туда немытыми ручищами. Разин обошел корпус, заметив, что какие-то мужчины гуляют неподалеку, делая вид, что заняты своим разговором.

После ужина стало клонить в сон, он поднялся к себе, чувствуя внезапную слабость. Скинул одежду, лег на кровать, потянулся к лампе выключить свет, но, кажется, так и заснул с вытянутой рукой. Он провалился в сон, какой-то странный, похожий на явь. В этом сне было душно, пахло аптекой. У его кровати сидели двое незнакомцев, они старались его растормошить, держали за руку, даже хлопали по щеке, будто хотели разбудить, но не могли. Пришел человек в белом халате, видимо, врач. Он сел ближе других, померил давление, взял из вены кровь и сделал два укола в плечо.

После укола стало тепло и приятно на душе, будто с нее свалился тяжкий груз. Захотелось рассказать этим симпатичным людям, которые пришли просто по-соседски поболтать, что-то занимательное. Появился недавний собутыльник подполковник Котов. Один мужчина сказал, что Котов перестарался с угощением, - и все заулыбались. Разину стало казаться, что его сущность разделилась на две части, одна часть хотела веселья, дружеских разговоров, другая часть будто омертвела и не давала ответить на вопросы, свободно высказать то, что приходило в голову.

Поэтому люди, сидевшие у кровати, были недовольны, им не нравилось, что говорил Разин, - так ему казалось. Или тема разговора была им не интересна, не близка. Тот, который постарше, в клетчатом пиджаке, старался направлять разговор на какую-то определенную тему, но какую именно, Разин понять не мог. Его непонятливость, граничащая с тупостью, раздражала присутствующих. Разин переставал говорить, тогда врач мерил давление, холодной тряпкой вытирал лоб. Один из незнакомцев задавал все те же вопросы, другой что-то писал, переворачивая страницы блокнота.

Разин снова начал говорить, но как-то косноязычно и опять не о том, - это он видел по реакции гостей. Самому казалось, будто чужая невидимая рука держала его за шею, сдавливая горло, не давая слова произнести, вторая рука зажимала рот. В те минуты, когда он освобождался от чужих рук, язык шевелился сам, он что-то говорил, но не понимал, что именно. Мужчина в клетчатом пиджаке иногда отвечал ему громко, почти кричал, его лицо становилось красным.

Доктор сделал еще один укол, Разину снова стало легче говорить, но ненадолго. Свело ноги, мышцы будто выжали, как сырое белье. Казалось, что хрустели кости, и он слышал этот хруст. Было так больно, что из глаз выкатились слезы. Но после нового укола боль отпустила, он перевел дыхание. В комнату вошли еще двое, встали за спинами тех, кто сидел на стульях. В одном из новых посетителей Разин узнал подполковника Колодного, у того было уставшее, какое-то желтое лицо, будто он две ночи не спал. Второй мужчина стоял дальше всех, его не удалось хорошо разглядеть, но потом тот человек встал ближе к свету, и Разин узнал его, вспомнил имя, но в следующее мгновение все забыл.

К горлу подступила тошнота, мужчины встали и вышли из комнаты, разговор был закончен. Остался Колодный, который что-то говорил врачу, что-то приказывал, но тот не хотел выполнять. Мир кружился и стремительно исчезал в этом круговороте.

(продолжение здесь)

Больше новостей и ближе к сути? Заходите на ленту в Телеграм!

Добавляйте CСб в свои источники ЯНДЕКС.НОВОСТИ.