(Продолжение. Начало книги здесь)

Глава 12

Судно встало у стенки около пяти вечера по местному времени, температура приблизилась к двадцати пяти по Цельсию, ветер дул с суши, принося с собой запахи креольской еды и текилы. Разин болтался на палубе и курил. Отсюда города не было видно, его закрывали огромная территория порта и складов долгосрочного хранения грузов. На судне торопились освободить палубу от контейнеров, стоявших на ней, убрать стальные листы настила, чтобы добраться в трюмы, полные минеральных удобрений и бессчетного количества ящиков с металлическими отливками и готовыми деталями.

Трап давно спустили, можно было идти в город, но Сидорин с третьим помощником капитана Максимом Наумовым до сих пор не появлялись. О драке стало известно старпому и теперь, перед увольнением на берег, решили провести собрание в узком составе. Надо думать, что все ограничится разговорами, никому не хотелось доводить историю до московского начальства, но и промолчать было нельзя, сейчас решали, останется ли эта история здесь или поплывет обратно, прямиком к Москве.

На соседнем причале тоже разгружали судно, было видно, как пластиковые мешки, помещенные в огромную сеть, сплетенную из канатов в два пальца толщиной, поднимает наверх стрела портового крана, а на причале стоят полукругом грузчики.

- Эй, ты чего там? - крикнул сзади третий помощник капитана Максим Наумов.

Разин по голосу определил, что гроза прошла стороной. Максим похлопал Разина по плечу.

- Я же говорил: капитан всегда заступается. Ему спасибо.

- Передай наши извинения, - сказал Разин. – Скверно получилось.

- Людей снимали с заданий за разную ерунду. А тут… Старший помощник моториста в лазарете с повреждением спины. Вахтенный матрос с переломом ребер… Но вам везет. Поздравляю.

Подошел главный виновник торжества Артем Сидорин и, потерев шишку на лбу, тяжело вздохнул. Под курткой синяки и ссадины не видны, но подбитый глаз, кое-как замазанный кремом, светился зеленоватым светом, как огонек такси, будто там внутри горела лампочка в десять свечей. Сидорин натянул черную фуражку моряка шведского флота, обмененную у рабочего по кухне на бутылку польской водки, - и стал похож на человека. Шишка на лбу пропала из вида, козырек прикрыл светящийся глаз. Втроем они спустились по трапу, сели на электрокар, доехали до проходной. Внутри за турникетами офицеры Погранично-таможенной службы США задали парочку стандартных вопросов и шлепнули печати в паспорта моряков.

Они вышли на улицу, на другой стороне ветер качал три пальмы с длинными стволами, за загородкой была стоянка для частных машин, теперь почти пустая. Недалеко от проходной они нашли автобусную остановку, к железному столбу было прикреплено расписание, - автобус в город подойдет через четверть часа. Но автобус подошел раньше, Максим Наумов поднялся на две ступеньки и высыпал в кассу несколько монет по двадцать пять центов, заплатив за всех. Они сели в кресла и стали смотреть в окно. Быстро темнело, на плохой дороге автобус трясло, за окном попадались складские здания, огороженные сеткой, а поверху колючкой, потом потянулись другие постройки, старые, с окнами, заложенными кирпичом. На следующей остановке вошел черный парень, стал искать по карманам мелочь и разговаривать с водителем.

Наконец оказались на открытом месте, откуда был виден город, над ним взлетали гроздья салюта, похожие на стеклянные цветы, они поднимались в темноту, висели в небе и, рассыпаясь, падали. Долетал треск и свист новых фейерверков. Небо светлело, ночь разламывалась на сотни разноцветных осколков, они крошились, ночь восставала из небытия, огни гасли, но снова взрывались светом. Народа на улицах стало больше, автобус остановился у двухэтажной хорошо освещенной аптеки, водитель попросил всех выйти, дальше автобус не пойдет.

Они попали в гущу толпы, где не было единого направленного движения. Максим Наумов сказал, что встреча еще нескоро, есть время зайти на Бурбон стрит и послушать музыку. По дороге они посмотрят на карнавал. Он исчез в аптеке и появился с длинной желто-красной палкой из пластика, которая сужалась к концу, на палку была нанизана голова Микки Мауса. Максим нажал кнопку на рукоятке, лампочки внутри нее начинали светиться.

- Это чтобы не потеряться.

Максим говорил громко, почти кричал, но гул человеческих голосов перекрывал его голос. Из-за угла появился духовой оркестр, какие-то мальчишки, одетые во фраки. Дирижировал взрослый дядя в костюме вампира. Оркестр прошел мимо.

– Я подниму эту штуку над головой, а вы не спускайте с нее глаз, - крикнул Максим. – Ищите везде только этот жезл, а не девочек в бикини. Всем понятно?

Максим пошел вперед, Разин и Сидорин гуськом за ним. Улица была широкая, тротуары затоплены людьми, встретить тут кого-то трезвого задача не из легких. Все кричали, но никто никого не слышал, все хотели веселиться дальше, но, кажется, тот уровень, когда веселья было уже через край, а дальше начинается что-то мутное и темное, уже остался позади. По проезжей части в сторону центра друг за другом ползли трактора на колесном ходу и трехосные тягачи, они тянули платформы, на каждой из которых происходило что-то вроде представления. На ближней платформе установили человеческую голову в черном цилиндре высотой в три этажа, похожую на президента Линкольна, он выпускал дым изо рта и носа, и даже из ушей, а на открытой площадке рядом с его ухом танцевали загорелые девчонки в купальниках.

Иногда кто-то с платформы кидал в толпу горсть-другую бутафорских монет, отчеканенных именно к празднику, или разноцветные бусы. Люди внизу останавливались, тянули вверх руки, стараясь схватить добычу. Разину повезло, он стал обладателем бус и парочки монет размером со старинный серебряный доллар, только вместо Свободы со знаменем США тут была голая женщина.

Мимо прошли две красотки, прикрывшие наготу приклеенными к коже маленькие кусочки золотой мишуры, девчонки только вышли из бара и теперь решали, куда сворачивать, на скользкую дорогу греха или на столбовую дорогу трезвости. Конечно, трезвость прекрасна, но только не в эту ночь, когда весь город купается в грехе, к тому же сегодня мужчины необыкновенно щедры. Девчонки свернули в ресторан «Красный перчик».

Максим Наумов, чтобы немного перевести дух, взмахнул Мики Маусом и остановился возле уличного прилавка, где страждущие могли утолить жажду. Продавец вертелся, как мартышка в зоопарке, но везде поспевал. Наумов заказал три двойных текилы «патрон» без соли и лайма, которая прошибает даже самых крепких парней. Рядом с прилавком играл джазовый квартет, в криках и общем гомоне мелодию нельзя было услышать, она лишь слабо угадывалась. С неба летели цветные огоньки салюта.

- Ну что, с прибытием? – Максим Наумов поднял рюмку.

- За свободу, - страшным голосом ответил Артем Сидорин.

- Будьте осторожны, - крикнул Наумов. – Каждый день праздника тут убивают парочку туристов. Как правило, режут насмерть.

Разин тоже хотел что-то сказать, но его незакаленный голос, как воробьиный писк, никто не услышал. Тронулись в путь в том же порядке, гуськом, так легче пробиться через толпу. Теперь шагалось легче. Они миновали еще несколько кварталов, людей становилось все больше, хотя тротуары и так были битком забиты. Вечер выдался жарким и душным, пахло потом и дешевым вином. Взрывались фейерверки, играли оркестры, с неба сыпались разноцветные монеты, бусы и детские игрушки. Двигались тягачи, а с ними платформы с разными разностями. Трое полицейских на лошадях смотрелись, как игрушки из папье-маше, они не могли противостоять движению человеческого моря.

На одну из платформ водрузили голову Бахуса, выглядывающего из виноградных листьев, Бахус был настолько пьян, что казалось, сейчас он отрыгнет свое пойло и утопит в нем половину городского народонаселения. Теперь, похоже, к гулянке присоединился весь город, и ничем хорошим это не кончится, возможно, Новый Орлеан сгорит в этом адском огне или, пропитанный взрывоопасным спиртовым духом, взорвется с космической силой, разлетится на мириады огоньков, превратившись в фейерверк, огромный, какого еще не видело человечество, и улетит далеко в чужую галактику.

Обернувшись, Максим Наумов помахал жезлом, показывая, что они поворачивают налево.

- Уже скоро, - крикнул он.

* * *

Они оказались на Бурбон стрит, где по ночам красоток, светлого пива, рома, текилы и живого джаза на один квадратный метр было больше, чем где бы то ни было в городе или даже в целом свете. Ходили туристы, обвешанные бусами, люди в масках и карнавальных костюмах. Работали ресторанчики, кофейни и стриптиз-бары. Постояльцы гостинец, уже изрядно навеселе, стояли на общих балконах, опоясывающих на уровне второго и третьего этажа, пили вино, кидали пешеходам монеты, бусы, а иногда майки с похабными надписями, - и орали благам матом.

Это Французский квартал, где все сооружения, даже одноэтажные домишки – памятники истории. Здания здесь не строили выше двух этажей, и только нескольким доходным заведениям, уже существовавшим с тех времен, когда никакие законы еще не были написаны, разрешили сохраниться в первозданном виде - четырехэтажными. Со временем скромные доходные дома превратились в дорогие гостиницы.

Разин заметил парочку туристов, занимавшихся сексом на противоположной стороне на балконе. Он остановился на секунду с поднятой головой, на нос, лоб и щеки упали несколько капель красного вина, - хорошо еще что вина, а не другой жидкости, - решил он, - и поспешил выйти на открытое пространство. Максим Наумов нашел место, где дома расступались, оставляя свободный квадрат пустого пространства, мощеного булыжником, здесь установили бронзовые памятники трем знаменитым джазменам, из которых Разин узнал только Луи Армстронга, среди памятников воткнули столики и стулья для посетителей. Они расселись вокруг стола, Максим заказал светлого пива и двойную текилу, а на закуску одно из креольских блюд, - красную фасоль с мясом и специями. Они без лишних слов поели, выпили, а потом сидели и курили, слушали музыку и ни о чем не думали.

Наконец Максим Наумов посмотрел на часы и сказал:

- Все, парни, вечеринка закончилась. У меня еще встреча, а потом в порт…

- Ты же сказал, что доведешь до места, - сказал Разин.

- Твой стул - это и есть то самое место. Теперь вы топаете вверх по Бурбон стрит. С каждым шагом народу будет становиться меньше, а темноты больше. Вам порядка двухсот метров строго на север. Синий седан, на переднем бампере наклейка «Пеликаны». Это местный бейсбольный клуб. Если Казакова не будет, подождите полчаса. Если он все же не появится, Сидорин помнит козырной телефон, там вас всегда ждут. Инструктаж окончен. Руки жать на прощание не будем. Это чужой, не здешний обычай.

Максим Наумов поднялся и, не оглянувшись, двинул обратной дорогой. Судя по ленивой походке, уходить ему не хотелось.

(Продолжение следует)

Добавляйте CСб в свои источники ЯНДЕКС.НОВОСТИ.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: