(Продолжение. Начало книги здесь)

Глава 36

Следующие три дня Разин провел в той же квартире в Бруклине. Около полудня он садился в машину и ехал к железнодорожному мосту, по которому давно не ходили поезда, зато под его тенью жил своей жизнью блошиный рынок. Там торговали фаянсовыми фигурками, консервами, лампочками, попиленными пластинками, пожелтевшими книгами и детскими игрушками. Торговцы, разложив товар на газетах или пустых ящиках, стояли или сидели на корточках, болтали друг с другом или молчали. Сегодня, как обычно, Разин прошелся к дальнему концу рынка, закрыл за собой дверь уличного автомата и подождал пару минут, пока телефон не зазвонил.      

- Привет, - сказал Казаков. – Что-то душа не на месте. Из-за ящика… Надо съездить туда прямо сегодня и его забрать. Вдвоем езжайте. Встреча в три на старом месте.     

- Как вообще дела? 

- Ну, бывали и хуже… Посмотри сегодняшние газеты, там все есть.          

Разин покупал газеты каждый день, сейчас он добавил к обычному набору пару тощих журналов, которые плохо продавались, там печатали статьи об экономике и политике. Времени впереди было много, он вернулся, сварил кофе и принялся за чтение. В Нью-Йорк таймс новости о перестрелке в Пенсильвании с первой полосы переехали вглубь газеты, на четвертой полосе поместили статью в триста строк и пару фотографий, сгруппированных внутри серой рамочки. 

Следствие, которое вело ФБР совместно с полицией Пенсильвании, не стояло на месте. На дороге, ведущей к ферме и в самом доме, найдены тела с летальными огнестрельными ранениями. Сколько человек погибло в перестрелке, полиция не раскрыла. В полутора милях от дома на краю поля нашли сгоревший Джип Чироки, в нем еще один или несколько трупов, (точная цифра не названа). Местный шериф обмолвился, что тела оказались в таком состоянии, будто их привезли прямиком из крематория, - судебным экспертам придется повозиться. 

Фэбээровцы и полиция скармливали репортерам версию о гангстерских разборках. Еще на первой пресс-конференции в полицейском управлении штата прозвучало одно имя - Фабио Моретти, серьезный человек, возглавлявший мафиозную группу, чья сила, власть и влияние большей частью остались в прошлом. Среди своих парней Фабио имел прозвище Ковбой, потому что любил ковбойские шляпы с широкими полями. Его труп лежал на дороге перед фермой, писали, что два года назад Фабио купил эту недвижимость у вдовы Майкла-молочника, погибшего врезультате несчастного случая. Ферма – это просторный дом и тридцать пять акров плодородной земли. 

Газетчики, пользуясь своими источниками информации, разнюхали, что Фабио хотел выгодно перепродать это хозяйство, когда цены поднимутся. Последние недели в доме жил его младший брат, коммерсант Даниэль Моретти, недавно вернувшийся из Европы. Моретти-младший не был судим, однако значился в полицейской картотеке. По версии следствия, группа неизвестных лиц захватила ферму и взяла в заложники младшего брата, чтобы выманить туда Фабио и расправиться с ним, - этот план сработал. Моретти старший с друзьями, вооружившись стрелковым оружием, приехал на ферму, попал в западню и был уничтожен снайперским огнем. Те, кто выжил, пытались организовать погоню, но удача им изменила.   

На ближайших к ферме заправках были изъяты записи видеокамер, в фокус которых мог попасть белый пикап. Сутки машина стояла возле фермерского дома, но после перестрелки ее там не оказалось. В другой газете напечатали, что на записях государственных видеокамер, установленных на выезде из Скрантона, якобы засветился пикап белого цвета, он двигался по направлению к хайвею. 

Однако записи другой камеры на развилке доказывают, что пикап проскочил поворот в сторону больших городов восточного побережья, он свернул на местную дорогу и пропал. На вторые сутки были обнаружены сломанные молодые деревца на проселке неподалеку от местной дороги, на мягком грунте следы протекторов Мишлен, аналогичные тем, что зафиксированы на ферме и в поле. Под холмом в густых зарослях кустов и молодых деревьев был обнаружен тот самый белый пикап, злоумышленники столкнули его вниз, рассчитывая, что поиски не зайдут так далеко, но они ошиблись. 

По версии полиции, в лесу убийцы дожидались ночи, и ушли незамеченными на другой машине или попутках. Впрочем, на какой машине они уехали и куда направились, - пока неизвестно. Питсбургская газета вышла с объявлением, обещая премию в две тысячи долларов всем гражданам, кто поможет выйти на след убийц. Разин скомкал газеты, надел плащ и отправился к станции метро. Вскоре он оказался в закусочной в нижнем Манхэттене, взял кусок яблочного пирога и кофе, сел у витрины и стал смотреть на улицу. 

*  *  *

Белый Додж Стратус остановился во втором ряду и посигналил, Разин доел пирог, вышел из закусочной и сел рядом с водителем. Сидорин казался задумчивым и грустным, на лице румянец, но не ровный, а какой-то нездоровый, красными пятнами, будто ему надавали пощечин. Глаза мутные, он долго молчал, потом громко включил музыку, будто боялся прослушки, придвинулся к Разину и сказал:

- Я не хотел никуда мотаться, но и отказаться было нельзя, - Сидорин прибавил звук магнитолы, а говорить стал еще тише. - Вот сейчас ехал и думал: что будет, если тайник окажется пустым? - он наклонился ближе и перешел на шепот. – Я слышал, что самые большие боссы в Москве знают, ну, что нам выпал джек-пот. В Ясенево в самом узком кругу состоялись посиделки, - без этого мы не умеем. А на генерала Булатова совершено покушение, у него нога сломана в голени, левая рука и все лицо в синяках. Но он уже прилетел сюда со своей свитой, лечение к черту бросил и примчался. Они ждут добычу, как ворон крови… А что, если там пусто? Господи…

Сидорин помолчал некоторое время и снова заговорил. 

- Тогда поисками займутся другие люди. А с нами будут разбираться контрразведчики, которые сделают вывод: первыми у тайника побывали мы с тобой, не по своей инициативе, нам приказали, и все же… Они решат, что побрякушки мы же и присвоили, перепрятали их в надежное место. Версия вторая – тоже вероятная, достойная внимания: тайник могла обнаружить полиция и федералы, но в интересах следствия не сообщили прессе. 

- Ну, хватит… Пока все это фантазии.   

- Никаких фантазий, - покачал головой Сидорин. – Я перебираю все варианты. Если ящик пропадет, - Булатов начнет с нас. Его парни числятся советниками или референтами в российской миссии в ООН, а на самом деле работают в контрразведке… Эти мясники вывезут нас в какой-нибудь милый дом возле леса и снимут показания. Сначала попробуют по-хорошему. А потом, чтобы эти показания закрепить, чтобы убедиться, что мы не врем, допросят по-настоящему. Ну, ты ведь сам знаешь, как это делается… Ты умеешь терпеть боль? Жуткую дикую боль? 

- Предположим, тайник пуст. Что ты предлагаешь? 

В машине работал кондиционер, но Сидорину было жарко, он комкал в руке бумажную салфетку и вытирал испарину со лба.   

- Нет предложений, я просто хочу жить. Железная коробка лежит в земле четвертые сутки. Этого времени хватило бы, чтобы любой из нас троих мог съездить туда и вернуться назад, не потревожив остальных. Теоретически это мог сделать я или ты. Мог и наш третий приятель. Не будем называть имена… Представь, ночью кому-то из нас не спалось. Ну, нормальный человек, у которого мозги на месте, просто заснуть не сможет, когда такое богатство валяется где-то в лесу. Приходи и бери. На доброй машине - около трех часов. Почему бы и не попробовать? Ты ведь тоже об этом думал? 

- Брось… Куда я подамся с таким богатством? - ответил Разин. – Я не самый бедный человек. Никогда не мечтал о роскошной жизни во дворце под пальмами у синего моря. Кроме того, я не знаю, где вы закопали ящик.

- Ты говоришь, что не знаешь, - усмехнулся Сидорин. – А как было на самом деле? Ты мог тайком следить за тем, что мы делаем там, на склоне. Мы ведь долго возились. Если ящика нет, тяжело придется. Контрразведчики будут проверять по минутам каждый наш день, каждый шаг, каждое слово… Ты же понимаешь, что в конторе, когда дело касается денег, - никто никому не верит, особенно сейчас. 

- Спрятать ящик – не моя идея, - сказал Разин. - За все отвечает тот, кто отдал приказ.  

- Наверху решат, что Казаков поступил правильно… В этом смысле он чист – на обратной дороге фургон останавливала и досматривала полиция. Если бы ящик был с нами, все бы кончилось кровью или сроком в тюрьме строгого режима, которая хуже ада… Ладно, расслабься. Напрасно я начал. В Бронксе, где я сейчас живу, не очень уютно, публика пестрая, ночью трудно заснуть... Даже с пистолетом под подушкой.      

- Может, мне за руль сесть? 

- Нет, - покачал головой Сидорин. – За рулем я чувствую себя лучше.   

  Он выключил музыку, достал стальную фляжку, обтянутую лакированной змеиной кожей, и сделал глоток виски. 

 *  *  *

Еще не стемнело, когда они добрались до Скрантона, сделали крюк, чтобы не тащиться той же дорогой, хотя в этом не было особой надобности. На обочине двухрядной дороги в лесу стоял армейский грузовик с брезентовым верхом и белой звездой на дверце кабины. Водителя или пассажиров поблизости не было видно. Сидорин сбавил скорость и нахмурился, через четверть мили попались еще три грузовика с открытыми задними бортами. Несколько военных в плащ-палатках оливкового цвета забрались в кузов одного грузовика и опустили брезентовый полог. Грузовики, кажется, только приехали или наоборот, – готовы были тронуться в обратный путь.

- Национальная гвардия, - сказал Сидорин. – Интересно, что они тут забыли…  

Проехали еще немного и свернули на грунтовку, почти незаметную. Сидорин сказал, что четыре дня назад он сидел за рулем пикапа, когда ехали сюда. Перед тем местом, где устроили стоянку, был неприметный поворот и лесная дорога. Если выйти и взять на юг, минут через двадцать можно добраться до склона холма, он спускается к большому валуну, света еще достаточно, чтобы все разглядеть без фонаря, если только не помешают парни из национальной гвардии, но в дождь они вряд ли станут шарить по лесу.

                Для Разина в багажнике нашлась пара рабочих ботинок с тяжелой подметкой, дождевик из черной клеенки и раскладная саперная лопатка, Сидорин взял фонарь с длинной тяжелой рукояткой, похожий на полицейскую дубинку. Они пошли по проселку вглубь леса, но вскоре остановились, впереди стоял Джип Ренглер с местными номерами, кабина была пуста. Немного потоптались в стороне, в тени огромного клена, ожидая, не объявятся ли хозяева машины, - любопытно посмотреть, кто кроме них занимается самостоятельными поисками, но Сидорин решил не терять время, - скоро наступит вечер, к тому же дождь стал сильнее. Он сверился с компасом и свернул с грунтовки. 

Они брели по мелколесью, натыкаясь на обломанные ветки молодых деревьев, значит, здесь уже кто-то побывал. Сидорин шел молча, останавливался, вслушиваясь в звуки, было тихо, только дождь шуршал. Пологий склон стал круче. Разин остановился, услышав за спиной близкие шорохи и голос: 

 - Эй, парни… Подождите.

Следом быстро шел мужчина лет тридцати пяти в бейсболке, желтой куртке и джинсах, не похожий на полицейского, кажется, человек обрадовался неожиданной встрече. Разин сунул руку под плащ и снял пистолет с предохранителя.

 Мужчина подошел ближе и кивнул:

- Привет, парни, я заблудился. Зашел недалеко, но потерял ориентировку.

- Это твой джип на дороге? – спросил Сидорин.                  

Человек кивнул.

- Тогда, приятель, поворачивай назад. Дорогу не пропустишь, до машины ярдов сто с небольшим.

Мужчина уже хотел возвращаться, но передумал. 

- Слушайте, я из питсбургской газеты, Стив Дорном. Пишу о тех страшных убийствах… Ну, вы ведь что-то читали или радио слышали? 

Сидорин молча кивнул.  

- Я парней из ФБР за милю узнаю, - продолжил Стив. – Вы ведь фэбээровцы? Только не говорите нет. Слушайте, мне нужна любая информация об этом деле. Ну, что вам стоит… На условиях анонимности… Ставлю хорошую выпивку. Мы могли бы поболтать в пивной, тут неподалеку… 

- Мы знаем только то, что было в газетах, - сказал Разин. – И мы не из ФБР.   

- Ну, конечно… Значит, вы тут в холодном лесу, в дождь просто воздухом дышите? Решили погулять. Бросьте… Дайте мне хоть пару свежих фактов.   

- Мы сами по себе, - сказал Разин. – Мне попалось на глаза объявление в газете. Обещают большие деньги за помощь полиции. Вот мы и решили… Почему бы не погулять в лесу, вдруг удача улыбнется. Что-нибудь да найдем.  

Стив хотел что-то ответить, но Сидорин уже оказался у него за спиной и с разворота ударил по затылку тяжелым фонариком. Когда газетный репортер упал, Сидорин присел на корточки, прижал пальцы к шее и, убедившись, что новый знакомый не отдал концы, пошарил по карманам. В бумажнике оказалось немного наличных, удостоверение личности и пропуск в редакцию питсбургской газеты. В отдельном кармашке фотография молодой женщины с младенцем. В руке Сидорина сам собой, будто из рукава вылез, - оказался раскладной нож с длинной перламутровой рукояткой. Минуту он о чем-то думал, глядя в землю и взвешивая шансы, наконец, вытащил из рукоятки широкое лезвие. Он распахнул куртку Стива, прикидывая, как прикончить его одним ударом и самому не испачкаться.  

- Нет, - сказал Разин. – Стоп…

Сидорин поднял голову: 

- Он нас запомнил. Если мы этого приятеля вот так оставим, наши фотороботы напечатают в газетах и раздадут всем полицейским и фэбээровцам. Он сам во всем виноват. Шел бы дальше…

- Нет, - шепотом повторил Разин. – Посмотри туда…

Сидорин встал, по-прежнему было тихо, но вокруг что-то изменилось. В том направлении, куда они шли, сразу в нескольких местах, в тесном пространстве между стволами деревьев, пробивался и гас странный голубоватый свет. Еще совсем слабый, он мелькал, пропадал, снова появлялся, но с каждой минутой становился ближе и ярче. Из низины вверх по склону, пока невидимая, медленно двигалась цепочка людей с фонариками. Где-то далеко в другой стороне был слышен собачий лай.  

- Надо убираться, - прошептал Сидорин.  

Он поднялся на ноги и зашагал обратно, складывая нож. Когда они выехали из леса, стало темно, Сидорин молча гнал машину и время от времени вздыхал, утешая себя мыслью, что попытку можно будет повторить через пару дней, когда полиция и национальная гвардия обшарят всю округу, ни черта не найдет и уберутся. 

 (Продолжение следует)