Ревность. Глава 8 (начало книги здесь)

Вадим Наумов, заложив руки за спину, расхаживал по просторному номеру старшего брата. Дошагав до стены, где висела картина полнотелой женщины, кормящей грудью ребенка, он резко разворачивался и брел к противоположной стене. Лицо его оставалось задумчивым и печальным. 

- Я всегда говорил, что этот Джон Уолш – проходимец и жулик. Причем самой высокой пробы, - пробормотал он. – И вот теперь он втянул нас в отвратительную историю. Все кончится очень плохо. Уж поверьте моей интуиции – так и будет. Мы приехали за наследством, а получим шиш. Подумайте, что произойдет дальше? ФБР, полиция, судебное разбирательство… Мы попадем в скандальную хронику. Газетчики не станут долго разбираться и вникать в детали наших родственных отношений. Напишут, что русские жулики оказались в центре международного скандала с секретной информацией, украденной у ФБР. Деньги, завещанные Ольге отцом, арестуют. А заодно уж и на наши банковские счета тоже арест наложат.

Он замолчал, побродил по комнате, погруженный в невеселые мысли, встал у окна и стал смотреть на белые барашки океанских волн. Павел Наумов, развалившийся в кресле, потягивал безалкогольный коктейль с ледяной крошкой.

- Попробуем рассуждать логически, - Павел потер ладонью лоб. – И обратимся к фактам. Что нам известно? Ольга владеет магазинами, где продают антикварную мебель. Мой адвокат, - он кивнул в сторону Радченко, сидевшего в сторонке, - позвонил в Нью-Йорк и Вашингтон, проверил информацию. Джон не соврал насчет бизнеса. К домашнему и мобильному телефону Ольги никто не подходит.  

На диване Роза листала журналы мод, сложенные стопкой на кофейном столике. На ней был воздушный пеньюар, похожий на розовое облако. Полупрозрачная ткань давала возможность почти во всех деталях разглядеть ее роскошный бюст и другие приятные округлости тела. Розу раздражала самоуверенная болтливость мужа. Она хотела выдать очередную колкость, но смолчала. Отбросила в сторону просмотренный журнал и взяла новый.    

- Последний раз я видел Ольгу живой и здоровой год назад, - продолжал Павел. - Меня пригласили в поездку по университетским городам Америки. Программа напряженная, в Бостоне я прочитал лекцию студентам, изучающим русский. Кстати, успех был потрясающий. Зал слушал меня, затаив дыхание. Тишина в аудитории была такая, что было слышно, как муха пролетает.  

- На лекцию пришла пара русских стариков, - уточнила Роза. - И три-четыре сумасшедшие бабы, эмигрантки с Украины. Привели своих детей и внуков. Чтобы посмотрели на живого классика. Дети и внуки быстро ушли, старики заснули. Поэтому было тихо. И мой муж всласть наговорился. Он любит болтовню в пустом зале.     

- Твои упражнения в остроумии сейчас неуместны. Итак, я встретился с Ольгой, мы поужинали, а вечером пошли в театр. Чтобы встретиться со мной она специально приехала в Бостон. Я не видел ее четыре года, даже больше. Ольге как раз исполнилось сорок один. А выглядела она, будто ей двадцать восемь. Красивая, уверенная в себе, преуспевающая женщина. Она сказала, что очень счастлива с Джоном, вот только детей им бог не дал. Они хотели усыновить ребенка, даже двух детей. Хотели купить большой дом на побережье Флориды и жить там зимой. Ну, теперь на всех планах можно ставить крест.  

- С Джоном ты тогда встречался? – спросил Вадим.

- Видел его возле отеля, мельком. Перебросились парой фраз, и все. Последний раз я разговаривал с Олей по телефону месяц назад. Обычный разговор: погода, здоровье отца… Мы с Ольгой не были по-настоящему близкими людьми. И откровенных разговоров не вели. Что касается Уолша… Он темная лошадка. Вот вопрос: если моя сестра с Уолшем очень богаты, почему они так рвутся к отцовским деньгам? И почему Уолш променял престижную работу в ФБР на мышиную возню с этой порченой мебелью? Отработав в конторе двадцать пять лет, он мог получить пенсию в полном объеме. А здешняя пенсия – это не русские гроши. Он мог уйти на заслуженный отдых миллионером и до конца жизни плевать в потолок. А он…  

- А тебе от отца ничего не нужно? – Роза в раздражении бросила журнал на пол. – Ты от денег, надо так понимать, откажешься? Или отдашь их на благотворительность? Этот Уолш в отличие от тебя похож на мужика. Он знает, чего хочет. И добьется своего.

- Хватит, - Вадим остановился и рубанул воздух рукой. – Я подведу итог прениям. Господин Уолш что-то затевает. Цель его понятна. Он мечтает получить деньги отца, а нас оставить с носом. Как будет действовать Уолш, мы не знаем. В этой задаче слишком много неизвестных. Но некоторые догадки у меня есть. Я не исключаю, что он пойдет на крайние меры. Круг лиц, которые рассчитывают на отцовские деньги, наверняка сузится. Кто-нибудь из нас может, например, выпасть с балкона, погибнуть под колесами машины или получить смертельный удар током.  

Роза засмеялась:

- Ты умрешь от переизбытка воображения. Сам напугаешь самого себя до смерти. Мы даже «скорую» вызвать не успеем, чтобы тебя откачали. 

- К черту ваши шутки. Уолш работал оперативником ФБР. Он умеет замаскировать убийство под несчастный случай. Уолш сам признает, что связи в ФБР у него остались. Другими словами: у него есть люди, которые квалифицированно выполнят грязную работу. За определенное вознаграждение. Состояние отца, насколько мне известно, - где-то около двадцати с лишним миллионов долларов. Плюс недвижимость. Это еще миллионов двенадцать. Плюс коллекция золота, ювелирных украшений, старинного оружия. Допустим, это три - пять миллионов. Итого сорок. Это хорошая ставка. Игра уже началась. 

- Но только в твоем воображении, - Роза отбросила очередной журнал

Она поднялась с дивана, и, виляя задом, подошла к двери спальной. Потянула на себя латунную ручку, но оглянулась и бросила взгляд на мужа.

- Ты еще долго будешь болтать? Или хоть раз в неделю займешься чем-то полезным? Возможно, даже приятным?

Дверь в спальню захлопнулась. Смущенный Павел покашлял в кулак и сказал:

- Ладно, договорим завтра. Мне нужно некоторое время… Чтобы подумать.

Радченко и Вадим Наумов вышли в коридор, постояли возле лифта.

- Ты уже проводил время с Розой? – спросил Вадим. – Или только мечтаешь об этом?

- Я женатый человек, - покачал головой Радченко. – У меня ребенок, мы с женой любим друг друга. И я ей не изменяю. 

- Разумеется, как я мог об этом забыть: ты такой правильный, что меня уже тошнит, - усмехнулся Вадим. – Я уже готов блевонуть прямо в этом лифте. Это в Москве ты играешь роль примерного семьянина. Здесь ты можешь позволить себе то, чего нельзя там. Один совет. Когда она это предложит, а Роза всегда выбирает мужчин сама, не отказывайся. Иначе многое потеряешь. Это будет огромный пробел в твоем сексуальном воспитании.

- А вы…

- Я не делаю резких движений. Просто терпеливо жду ее приглашения. И точно знаю: дождусь. Или я ничего не понимаю в женщинах. 

- Но ведь она жена вашего брата.

- Жена брата? – Вадим засмеялся. – Она просто шлюха. Красивая шлюха.   

Радченко выдавил из себя кислую улыбку и вышел из лифта.   

*    *    *

Встречу с Антоном Жарким назначили в районе Сретенки, в многолюдном кафе, где за  разными сладостями, чаем и разговорами коротали время домохозяйки и молодые парни с подружками. 

Девяткин прибыл на место раньше условленного срока. Его сопровождала Лиза Серова, миловидная блондинка лет тридцати пяти, одетая в модный брючный костюм. Лида служила в полиции больше десяти лет и не раз принимала участие в задержаниях бандитов и убийц.  Девяткин бережно нес два фирменных пакета, в которых лежали пустые коробки из-под обуви.  

Сели за столик возле витрины и потратили некоторое время на изучение меню. Со стороны Лиза и Девяткин напоминали симпатичную пару провинциалов, которые, намотавшись по московским магазинам, устав от жары и уличного смога, нашли тот спокойный оазис, где можно отдохнуть и подкрепиться. 

- Те босоножки, которые тебе понравились, очень дорогие, - Лиза положила на стол, справа от себя маленькую женскую сумочку, в которой не было ничего, кроме пистолета и наручников. – Цвет не мой. 

- Да, цвет не твой, - кивнул Девяткин. 

Где-то рядом, за соседним столиком, может сидеть человек Жаркого. И подслушивать разговоры окружающих с помощью чувствительного микрофона. Может быть, этот человек умеет читать по губам. Такие случаи бывали, опытные оперативники прокалывались на мелочах, губили операцию, и сами получали пулю. Разговоры на общие отвлеченные темы, - это то, что нужно.

- Вот если бы красные были, как твой маникюр, тогда другое дело, - улыбнулся Девяткин. – Красное тебе идет.    

Он заказал кофе, бутерброды, пару эклеров, мороженое и сок. В том месте, где находится кафе, улица изгибается, поэтому Жаркий, человек недоверчивый, назначил встречу именно здесь. Кафе не слишком большое, сквозь высокие витрины, прикрытые горизонтальными полуопущенными жалюзи, пробивается солнечный свет. Заведение хорошо просматривается с разных точек. За ним удобно наблюдать из припаркованной машины, из продуктового магазина или закусочной, что наискосок справа. 

На тротуарах полно народу, среди которого легко затеряться. Если что пойдет не так, возникнут осложнения, менты не смогут применить оружие из-за риска зацепить кого-то из пешеходов или посетителей кафе. Да, место встречи Жаркий выбрал удачное. Но и оперативники не спят. В общей сложности на улице и в забегаловке, что напротив, сейчас шесть человек. Плюс два оперативника сидят в машине на этой стороне улицы, рядом с кафе. На заднем сидение Лорес, одетый в приличный костюм и новый галстук.    

В разговоре с Лоресом Жаркий сначала предложил встретиться в лесу, что неподалеку от люберецкого свалки. Но подумал минуту, и все переиграл. Дал адрес кафе-кондитерской и назначил время. Значит, что-то его насторожило. Девяткин несколько раз прослушал запись телефонного разговора, но не смог понять, что именно не понравилось Жаркому. 

От запахов корицы, ванили  и свежих пирожных с шоколадным кремом приятно кружится голова. Девяткин съел бутерброд и стал обмахиваться газетой. Душно, но кондиционер почему-то едва пыхтит.

- Душно, - поделился наблюдением Девяткин.

- Мне здесь нравится, - Лида сидела лицом к входной двери, она первая увидит Жаркого, когда тот появится. – Люблю, когда тепло. И ненавижу холод. Я ведь родом из Мурманска. Там не каждый год бывает десять теплых дней.

На часах без четверти два, Жаркий не опаздывает на деловые встречи. Возможно, он уже где-то рядом. Девяткин съел бутерброд, поковырял мороженое ложечкой, выпил большую чашку черного кофе и заказал вторую. Лида делала вид, будто поглощена светской беседой со своим кавалером. Девяткин, занятый своими мыслями, не понимал ее вопросов и отвечал невпопад.  

Запищал мобильный. Офицер, который находился в машине рядом с Лоресом, сказал, что Жаркий только что звонил. Он задержится, но всего минут на пять-десять. Лорес ответил точно так, как было условлено. Что он уже на месте и ждет. Девяткин дал отбой, в эту минуту официантка подошла к дальнему столику у витрины, который стоял последним в ряду. Взяла табличку с надписью «Столик не обслуживается» и унесла с собой. Тут же распахнулась дверца машины, стоявшей рядом с кафе, Лорес вылез с заднего сидения и зажмурился от солнечного света. 

Сбоку от него появилась хорошо одетая брюнетка, женщина плечистая, довольно крупная. Дама повисла на его руке и потащила за собой. Спутники вошли в кафе и сели за столик, с которого официантка сняла табличку. Лорес устроился лицом к двери. Он волновался и не мог справиться с волнением. Лицо было красное, напряженное, взгляд какой-то дикий, бессмысленный, блуждал по сторонам и не мог сфокусироваться на каком-то предмете. Синяки и кровоподтеки замазаны тональным кремом. Лорес часто сглатывал слюну, комкал в руках женский платочек, белый с рисунком фиалок и ландышей, и прикладывал его к потному лбу. 

Девяткин подумал, что надо бы пересадить Лореса спиной к двери, но было поздно. Порог переступил Жаркий. Оперативники, дежурившие на улице, заметили его слишком поздно. Он вынырнул из узкого переулка, быстро и неожиданно, словно материализовался из воздуха, из знойного марева улицы, раскаленной солнцем, забитой людьми и машинами. Девяткин взглянул на лицо Лиды. Она зачерпнула ложечкой мороженое из розетки. Поднесла ложку к губам и так замерла. Глаза часто моргали. 

Физиономия Лореса побледнела за одно мгновение. Его взгляд, полный отчаяния, зацепился за фигуру Жаркого. Девяткину захотелось выругаться. 

*     *     *

Услышав стук в дверь, Радченко накинул халат и впустил в комнату Вадима Наумова.  

- Что-нибудь случилось?

- Я только что говорил с Джоном Уолшем, а затем с Павлом. Тебе нужно поехать с Джоном. И попытаться понять, что он затеял. Нужен человек, который бы находился рядом с ним. Что у него на уме? Что он собирается предпринять? И где сейчас Ольга, жива она или…  Вот вопросы, на которые мы ждем ответа.  

- Но я адвокат, а не полицейский. Я здесь не для того, чтобы искать пропавшую женщину. Пусть даже она ваша родственница. Моя задача – сопровождать Павла. И в случае чего, обеспечить ему юридическую помощь. 

- Не будем заниматься бюрократической казуистикой, - поморщился Вадим. - Адвокатская контора «Полозов и партнеры» получает деньги за то, чтобы ты помогал Павлу. Вот и выполняй свои обязанности. Кстати, с твоим боссом господином Полозовым мы уже связались по телефону. Он не пришел в восторг от нашей идеи, но и возразить ничего не смог. Согласно договору ты обязан выполнять поручения Павла, если они законны. 

- И все-таки - не могу, - Радченко покачал головой. – Сегодня Павел выступает в местном колледже. Придут эмигранты, которые живут поблизости на побережье. И, разумеется, студенты. Надо быть рядом…  

- Одно другому не мешает, - сказал Вадим. – Ты успеешь насладиться гениальным выступлением моего брата. Уолш улетает завтра утром. И готов взять тебя с собой. Когда Уолш услышал, что ты тоже служил в морской пехоте, да еще в частях особого назначения, даже принимал участие в боевых действиях, имеешь награды, - то просто обалдел. Пришел в восторг. Едва не прослезился от счастья. Вы же родственные души. Солдатское братство и все такое… 

- Но если в мое отсутствие…

- За Павлом я присмотрю. Даже готов переселиться в его номер. Правда, он меня не пустит. Слишком ревнив. Кстати, с Розой он собирается разводиться. Хорошо: если тебе не нужна женщина, отпусти ее, не донимай ревностью. Но проклятая ревность сильнее рассудка. Дима, тебе самому наверняка хочется прокатиться и посмотреть на новые места. В Лос-Анджелесе полно красивых телок, которые приезжают попытать счастья в Голливуде. И получают от ворот поворот. Они бродят по пляжу в поисках в поисках клевых парней вроде тебя. Или мужиков средних лет, папочек с толстыми бумажниками. Вроде меня. Ты должен быть там. А ты вместо этого киснешь возле умирающего старика. Ты насквозь пропах лекарствами и нафталином. Вечерами никаких удовольствий. Наверняка изводишь себя догадками и подозрениями: не загуляла ли в Москве красавица жена? Ну, я прав?  

- Я верю жене, - Радченко пожал плечами. – Но готов махнуть в Лос-Анджелес и проветриться. Если это пойдет на пользу моему клиенту. 

- Значит договорились? - Вадим похлопал собеседника по плечу. – И отлично. Кстати, билет на твое имя уже заказан. Задача очень простая. Надо поменьше говорить и побольше слушать. Сам Уолш сдуру пригласил тебя составить ему компанию. Он был уверен, что ты откажешься. Потому что всюду сопровождаешь моего брата. Уолш хочкт обтяпать в Лос-Анджелесе какие-то темные делишки. Посторонний человек ему нужен как боль в животе. И вдруг ты даешь согласие ехать. Уолшу это не понравилось. Но он, разговаривая со мной, не подал вида. Сейчас он зависит от нас. Он понимает: мы с Павлом можем обратиться в полицию в связи с пропажей сестры. Это в России люди пачками пропадают, и полиции плевать. А здесь пропажа человека – серьезное дело. Вот мы и поглядим, как он будет вертеться.

- А если Ольга найдется? 

 - Мне почему-то кажется, что ее нет в живых, - сказал Вадим. – Она убита. И это сделал Уолш. Пока я не знаю мотивов убийства, но верю своей интуиции. Возможно, поездка в Лос-Анджелес нужна Уолшу, чтобы окончательно замести следы. Чтобы запутать полицейское расследование, которое вскоре, когда нельзя будет скрыть правду, начнется. Ты будь рядом с ним. Слушай, запоминай. Уолш обязательно проболтается. Такой уж он парень, за языком совсем не следит. Каждый вечер будешь связываться со мной по телефону или через интернет. И рассказывать о том, как провели время. Видишь, работа совсем нетрудная. 

Вадим побродил по номеру, выпил бутылку содовой и ушел. 

(Продолжение здесь)