Стоимость миллиона тонн угля в России - от двух до трех шахтерских жизней

globallook

Авария на шахте «Северная» в Воркуте потрясла россиян – 36 горняков навеки остались на глубине почти километр под землей, заваленные взрывом, в том числе погибли пятеро спасателей. Предварительная причина – выброс метана.

Это только кажется, что добыча угля – признак эпохи индустриализации, времен огромных дымящих труб, огнедышащих жерл доменных печей для выплавки чугуна и стали, суровых пролетариев с почерневшими лицами. Деятели искусства эту эпоху уже давно изображают в стиле «стим-панк», лихие герои на дирижаблях и паровозах, закидывая в топку уголь и пуская мощные клубы пара, носятся друг за другом в небе очередного Готем-сити, похожего на Лондон времен позднего Шерлока Холмса. Однако в нашей стране стим-панк не является фантастикой – до сих пор тысячи шахтеров спускаются ежедневно в ад, на глубину 700-900 метров под землю, туда, где расположены угольные разрезы.

Сайт радиостанции «Эхо Москвы» опубликовал стенограмму встречи владельца «Северстали», которой принадлежит шахта, Алексея Мордашова и вице-премьера Аркадия Дворковича с родственниками погибших. Несчастным вдовам и детям обещают компенсации в размере примерно 6-7 миллионов рублей за счет различных бюджетов, они жалуются на нарушения техники безопасности и требуют привлечь к ответственности руководителей. При этом никто не готов даже допустить мысль о том, что эту шахту, как и многие другие, надо закрывать – она потенциально опасна при любых мерах, таковы условия залегания угля в этом регионе и его свойства.

Уголь относится к природным горючим полезным ископаемым – это остатки древних растений, перемолотые и преобразованные природными подземными силами в новое топливо. Массовая добыча угля началась в мире в конце XVIII-начале XIX века, в Европе – в Англии, Германии, Франции. Уголь шел на обогрев жилищ, топку паровых котлов паровозов и пароходов, производство металла, труб, станков – всего, с чем ассоциируется индустриализация.

Добыча угля – процесс опасный по определению, просто потому, что на 100 процентов предсказать направление давления и сдвижения платов, образование пустот невозможно, и по мере исчерпания запасов он становится все более опасным. В процессе подземных преобразований, уголь образует газ метан. Чем глубже лежит пласт, тем сильнее он подвергается давлению лежащих выше отложений, температуры, тем больше в нем пустот, нарушений, заполненных смертельным метаном – ядовитым и взрывоопасным.

В СССР угольная отрасль начала бурно развиваться, как и во всем мире, с началом индустриализации, только на сотню лет позже – СССР готовился к войне, поэтому нужно было все больше металла и станков. Естественно, все лежащие на поверхности месторождения были быстро освоены, и геологи начали искать все новые. В СССР аварии на шахтах случались, но они происходили скорее по причине обрушения породы, несовершенства орудий труда, использования ручных методов – статистика о гибели горняков в советское время скудна, она была засекречена и в прессу не попадала – погибшего на шахте считали героем и этого было достаточно.

В последние годы уголь приходится добывать в основном в двух бассейнах – Печорском и Кузнецком, оба характеризуются весьма сложным геологическим строением, глубоким и прерывистым залеганием угольных пластов, высокой концентрацией метана. Печорский бассейн, к тому же, находится в зоне вечной мерзлоты. Добыча угля ведется опасным подземным способом – и если смотреть на историю аварий, сразу видно, что они случаются регулярно и по одной и той же причине. В диаграмме приведено количество погибших на шахтах России, данные взяты из обычных открытых источников. В Кузнецком бассейне в некоторые годы происходило до трех аварий в год, аварии случались и в Приморье, и на Урале – причина везде одна: взрыв, в основном метана.

На графике видно, что аварии в отрасли происходят практически каждый год, и конца им не видно

Самые страшные по количеству жертв аварии случились на шахтах «Ульяновская» (2010 год, 110 погибших) и «Распадская» (2010 год, 91 погибший). В некоторых случаях были возбуждены уголовные дела, но далеко не во всех, многие руководители отделались условными сроками. После аварии в 1998 году на шахте «Воркутауголь», когда погибли 27 человек, директор шахты Краснер пошел на повышение, возглавив комитет по топливно-энергетическому комплексу Ленинградской области. Многие дела так и остались незавершенными, и судьба их не известна.

Любому более-менее грамотному горняку известны способы минимизации опасности добычи на глубоких угольных шахтах – это организация непрерывного проветривания, использование датчиков метана, организация срочных путей эвакуации. «Все руководство шахты знало об угрозе удара, о чудовищной загазованности, но люди работали. Мой муж давно говорил о том, что на шахте прет газ и есть угроза взрыва, особенно в последнее время. Но администрацией была дана команда датчики, фиксирующие содержание метана, накрывать, закапывать, чтобы они не сработали. Это обычная практика на шахте. Если показатели этих приборов даже немного превышают норму, они срабатывают, и все оборудование останавливается», - цитирует радио «Свобода» вдову одного из шахтеров на «Северной», Наталью Трясухо. Практически все аварии на российских шахтах связаны с нарушением техники безопасности, недопустимой загазованностью шахт при наличии датчиков и систем проветривания. И каждый раз людей пытаются убедить в том, что выброс метана был непредсказуемым – и он действительно непредсказуем, если не принимать соответствующие меры, которые стоят немалых денег.

Памятник погибшим - дешевле безопасности

Добыча угля на больших глубинах имеет высокую себестоимость – системы контроля загазованности английского производства, датчики, необходимые защитные костюмы и удобные маски (шахтеры дышат угольной пылью и больны силикозом легких, как в 19 веке), постоянное сложное бурение дополнительных шахт только для проветривания, использование импортных геофизических средств контроля состояния пластов стоят дорого, но только они могут сделать добычу более-менее безопасной. И то только более-менее, поскольку предсказать поведение земных недр на 100% невозможно. Именно поэтому владельцы шахт стараются всячески экономить на защите – иначе уголь становится на вес золота, а так российские шахты, унося регулярно человеческие жизни, умудряются оставаться рентабельными.

В Англии, Франции, Германии подобная добыча давно закрыта – именно благодаря закрытию шахт стала столь ненавидимой, но популярной Маргарет Тэтчер. Несмотря на беспрецедентные по масштабу забастовки и стачки рабочих, трагические голодовки она умудрилась сократить количество шахт в Британии до минимума. Во Франции закрыты все угольные разрезы, в Германии действуют только те, на которых можно обеспечить абсолютную безопасность. Деньги, которые раньше тратились на поддержку убыточных предприятий, пошли на создание альтернативных рабочих мест, рекультивацию земель, обучение бывших шахтеров.

Угольная промышленность, подобная российской, действует в основном в Китае – оттуда тоже постоянно приходят сообщения о гибели рабочих.

Закрытие шахт – большая проблема, которую никто не хочет решать, особенно сейчас, в кризис: она требует не отдельных усилий, а серьезной программы по реформированию отрасли, переориентации рабочих. В Воркуте, городе, возникшем на базе «Воркутлага», больше негде работать, кроме как на шахте, поэтому люди стараются убедить самих себя, что наказание начальника поможет. Уголь идет на отопление - нужно развивать технологии возобновляемых источников энергии, они уже действуют в мире. В металлургии уголь тоже используется для производства чугуна и стали низких сортов - высококачественная сталь давно уже изготавливается с помощью высокотехнологичных электрических плавок. Нужно либо создавать свои технологии, либо покупать зарубежные. Кстати, на заводе "Северсталь", куда идет воркутинский уголь, возможности перестройки цикла заложил еще академик Бардин, но это требует затрат, временного падения прибыли. Куда ни кинь - всюду клин, получается, что менять надо всю организацию промышленности в стране, всю систему соцзащиты, упираемся в структурные реформы... В добыче нефти тоже идет рост себестоимости - правда, там обходится пока без жертв. Угольная же отрасль требует безотлагательных реформ, которые могут затронуть всю экономику страны - и кто на такое решится?

Шахтеры с телом товарища

«На каждый добытый миллион тонн уходит 2–3 жизни. Вот вы нам предлагаете работу на других шахтах. А вы можете гарантировать, что она будет безопасной? - спрашивают шахтеры у руководства АО «Воркутауголь», узнав о возможном закрытии «Северной». «Деньги победили страх смерти. Жить страшнее, чем умереть. Что вы мертвых жалеете? Живым хуже», - уверен шахтер, депутат Валентин Копасов. Стим-панк а ля рюс….

Добавляйте CСб в свои источники дзен