(Продолжение. Начало книги здесь)

Глава 32

Казаков велел Эдварду Стрейту оставаться на дороге и следить за обстановкой. Вчетвером они пошли напрямик к дому. Наверное дождей и снега за последнюю неделю здесь не наблюдалось, земля была сухой и твердой. Два-три года назад на поле еще была пахотная земля, но с прошлой осени росла только трава. Казаков сказал на ходу, чтобы Гектор зашел с другой стороны дома и оставался там, его задача держать задний периметр дома, если кто-то захочет вылезти из окон, - действовать по обстановке, но в Моретти не стрелять, мертвый он никому не нужен. 

Вблизи дом казался таким большим, что закрывал собой полмира. Гонзалес зашел с другой стороны, там на бетонной площадке стояли два автомобиля, белый пикап и темно-желтый седан со спущенными колесами, кузова и стекла обеих машин покрыты каплями влаги. Гонзалес положил руки на капот пикапа, металл холодный, значит, за последний час сюда никто не приезжал. За машинами стоял небольшой сарай с настежь распахнутой дверью и одним окном, завешенным марлей. У стены поленница дров, тут же большая, потемневшая от влаги колода, кто-то воткнул в нее топор с длинной рукояткой. Гонзалес не стал заходить в сарай, он прошел до угла дома, - там никого. У стены что-то вроде бочки, это была емкость со сжиженным газом, от нее труба уходила в дом. Гонзалес переложил пистолет в левую руку и стал ждать. 

Казаков первым поднялся на открытую веранду, встал рядом с дверью, прикидывая, как ее открыть, не наделав шума. Разин достал набор отмычек, снял с плеча ружье, присел на корточки, он быстро справился с верхним замком, со вторым возился чуть дольше. Надавил на ручку и толкнул дверь, чуть скрипнули петли. Друг за другом они переступили порог и оказались в большой полутемной комнате, слева был камин, на полке несколько фотографий в рамочках, две пустых бутылки из-под вина. Было тепло, пахло сгоревшими дровами и табачным дымом.      

С порога была видна кухня, от нее в обе стороны расходились коридоры. Справа наверх поднималась деревянная лестница с двумя пролетами. Казаков прошептал, что они пойдут вместе, так безопаснее. Разин подумал, что дом пустой или его обитатели крепко спят, если бы Моретти и охранник видели четверых чужаков, возможно, они попытались бежать или окрыли огонь в ту минуту, когда группа шла по открытой местности, прямо перед окнами, и спрятаться было негде. Может статься, Моретти, напуганный теленовостями, сбежал еще вчера.   

Заканчивая осмотр первого этажа, они миновали пустую спальню с кроватью у окна. Сидорин зашел в эту комнату, открыл дверь кладовки, дернул шнурок. Внутри на полке были две стопки женских вещей, внизу коробки из-под обуви. Они заглянули в соседнюю комнату, прошли в другой конец коридора. В одной комнате, оклеенной голубыми обоями, стояла детская кроватка без матраса, в другой письменный стол, пыльные книжные шкафы и офисное кресло. Казаков приоткрыл еще одну дверь, повернулся к Разину и сказал:

- Это подвал. Алексей, спустись.

Осмотр подвала не занял много времени. Вниз вела деревянная лестница c перилами. Разин остановился посредине ее и дернул шнурок от лампы. Вспыхнул свет. Подвал был большой, но в нем негде было спрятаться, один на другом лежали два пружинных матраса, стояла пара стульев. Отопительный котел на газе, вдоль стен вентиляционные короба, по которым наверх поступало тепло. 

*   *   *

Друг за другом, они поднялись на второй этаж, там тоже был прямой коридор и несколько дверей, две открыты настежь. Свернули направо, первая комната была пустой, Казаков открыл следующую дверь и застыл на пороге: справа на кровати лежал мужчина в длинных темных трусах и белой майке без рукавов, на одной ноге носок. Разин подумал, что он не дышит, но тут человек отвернулся к стене и сунул под голову руку. Темные волосы с сединой, средний рост. На тумбочке стояли открытыми три пузырька с лекарствами, по полу рассыпаны таблетки, розовые и белые. 

Казаков и Сидорин подошли к кровати, было тихо, только под ногами потрескивали раздавленные таблетки. Разин встал на пороге комнаты, чтобы видеть коридор. Казаков взял человека за руку, потянул на себя и перевернул его на спину, - это был Моретти. Казаков зажал его рот ладонью и сунул под нос ствол пистолета. Сидорин, навалился ему на ноги. Человек проснулся, захотел что-то крикнуть или позвать на помощь, но не смог. 

Казаков нагнулся еще ниже и прошептал в ухо:

- Ни звука. Понял? Ни одного звука. 

Моретти окончательно проснулся, он задрожал и стал таращить глаза, словно испуганная лошадь.    

- Я отпускаю руку, - прошептал Казаков. – Пикнешь, убью. Понял? 

Моретти смотрел на него и часто моргал глазами.

- Я спрашиваю: понял?

Моретти кивнул. Казаков отпустил руку и вытер ладонь о подушку, Сидорин отступил на шаг. 

- Где твой человек? – спросил Казаков. 

Моретти прошептал:

- Там, - и посмотрел на ближнюю стену. – Охранник…

- Он один? – спросил Казаков тихим шепотом. 

Моретти кивнул головой.       

- Кто еще в доме?

- Никого, - Моретти был бледнее простыни. – Клянусь, – никого. 

Казаков повернулся к Сидорину, мол, разберись, что там за стеной. Сидорин, держа пистолет в правой руке вышел в коридор, остановился у закрытой двери и толкнул ее ногой. Комната была маленькая, в кожаном кресле, свесив голову на грудь, дремал мужчина лет сорока в футболке и джинсах. На столике справа стояла початая бутылка виски и апельсиновый сок в бумажном пакете, пепельница была полна окурков, рядом с ней лежал пистолет. Сидорин переступил порог и остановился. 

Спящий мужчина услышал какие-то звуки и приоткрыл глаза, не успел ничего рассмотреть, потянулся к пистолету. Сидорин, недолго думая, дважды выстрелил в грудь и один раз в голову. Человек подскочил в кресле, будто подброшенный пружиной, опустился на прежнее место и медленно сполз на пол. Сидорин осмотрелся и решил, что в комнате нет ничего, что заслуживало бы внимания. Казаков, услышав выстрелы, больно ткнул Моретти в грудь стволом пистолета и сказал, чтобы тот сел на стул, сам подошел к тумбочке и взглянул на пузырьки с лекарствами, - снотворное и два вида таблеток от гипертонии. 

- Твой только что телохранитель погиб, - сказал Казаков. – У него были дети?

- Да, двое, - ноги Моретти в утреннем свете казались голубыми. Эти голубые ноги, никогда не видевшие солнца, дрожали. – И от первого брака один.

- Ну вот, - кивнул Казаков. – Видишь, как… Сегодня погиб отец двух детей. Из-за того, что ты, вор и мошенник, не можешь спокойно спать. Даже со снотворным… Но тебя не совесть мучает. Ты даже не знаешь, что это такое. Ты боишься, что придут хозяева тех драгоценностей. Отберут ворованное, а тебе голову открутят. Так?

Моретти поджал губы и молча кивнул. Казаков повернулся к Разину и попросил найти хорошую длинную веревку. Пришлось снова спуститься в подвал, потому что наверху никаких веревок не оставляли. Когда Разин вернулся, Сидорин сидел в кресле с деревянными подлокотниками и курил сигару, Казаков стоял посередине комнаты и пытался надеть кожаные перчатки, которые были ему маловаты. Моретти с разбитым лицом лежал на полу и старался подняться. Наконец ухватился за перекладину кровати, встал и снова опустился на стул. Он задрал подол майки и вытер кровь, сочившуюся изо рта. 

Сидорин взял из рук Разина веревку, на глазок прикинул ее длину, ловко пропустил ее под мышки Моретти, притянул тело к спинке стула и вернулся к своему креслу. Казаков закончил возню с перчатками и сказал:  

- Итак, теперь тебе предстоит сделать выбор. Для обычного человека это совсем просто, но для тебя это серьезное дело. Ты так долго прятал чужие драгоценности, что пуповиной к ним прирос. Из-за них разрушил свою семью, лишился дома. Вчера погиб Нэш. А сегодня надо выбирать: отдать свои сокровища или... Ну, что скажешь? 

Моретти пустил слезу, тем самым признавая, что ораторское мастерство Казакова пробрало его до самого сердца. 

- Господи, я отдам… Забирайте... Просто я люблю, я любил все прекрасное. Только поэтому… Но здесь я ничего не держу…

Казаков ударил его ногой в грудь, стул опрокинулся, Моретти приложился спиной и затылком так, что загудели доски пола. Подоспел Сидорин, он поставил стул на ножки и вылил воду из бутылки на голову бедняги. Казаков стянул перчатки, взглянул на Разина и сказал:

- На каминной полке я видел жидкость, ее прыскают… Ну, когда дрова сырые и не горят. Принеси, пожалуйста. 

- Не надо, - сказал Моретти. – Я покажу место.   

- Ты умнеешь на глазах, – обрадовался Казаков. – Ну?

В этот момент заработала рация, Казаков нажал кнопку и услышал голос Эдварда Стрейта. 

- Привет. На дороге чужая машина. Она спускаются с холма. Обычный Додж, полиция на таких не ездит. 

- Номера Нью-Йорка? 

- Она еще далеко. Пока не вижу даже в бинокль.     

*   *   *

Эдварду Стрейту было поручено смотреть за дорогой и докладывать о новостях. Стрейт ко всем поручениям старался подходить основательно, дня начала перегнал свою машину поближе в той точке, откуда начинался спуск в низину, расстелил на крыше сложенное вдвое шерстяное одеяло, проверил карабин и лег животом на плед. Он минут тридцать смотрел через бинокль то на пустую дорогу, то на силуэт дома и не ждал никаких сюрпризов. Время текло медленно, Стрейт знал, что выезда отсюда нет, с другой стороны дорога заканчивается, там болото, вокруг которого сухой прошлогодний камыш и осока, серая, убитая холодами. 

Он сделал глоток воды из бутылки и увидел на дороге машину, это был обычный серебристый Додж, ничем не примечательный, не новый и не старый, таких без счета на дорогах. Стрейт представить себе не мог, зачем с утра пораньше кому-то понадобилось ехать по дороге, которая никуда не ведет. Машина ползла медленно, будто водитель что-то высматривал. Стрейт включил рацию и доложил Казакову о странной машине, пока они говорили, Додж остановился у поворота на ферму.

- Садись за руль и езжай в их сторону, - ответил Казаков. - Остановишься и спросишь, нужна ли помощь. Действуй по обстановке. Я очень занят… Дай мне еще десять минут. 

В этот момент на дороге появилась вторая машина, темно-бордовая Тойота Камри. Обычный видавший виды седан, такими машинами не пользуется полиция, ни ФБР. Может быть, водитель просто свернул не туда… Стрейт подождал, пока вторая машина доедет до поворота и остановится позади Доджа. Он живо спрыгнул вниз, положил карабин между сидениями, сел за руль и закурил. Никаких оригинальных мыслей не появилось, он вытащил из-под сидения пистолет, передернул затвор и включил предохранитель. Минуту раздумывал, связаться ли снова с Казаковым, чтобы предупредить о второй машине, но решил не отвлекать его от дела. Он подумал, что все пошло как-то не так, не по плану, этих машин не ждали, но они уже здесь.  

Переполненный недобрыми предчувствиями, он тронулся с места и на черепашьей скорости поехал вниз, думая о том, что гости, нагрянувшие на ферму, уже его заметили. Он увидел, как из Доджа вылезли двое, водитель стоял за дверцей и прятал правую руку за спиной. В левой руке он держал широкополую светлую шляпу и обмахивался ей, словно было жарко, наконец, секунду подумав, он натянул шляпу на голову и что-то сказал пассажиру. Пассажир захлопнул дверцу со своей стороны, в его руках оказался автомат. Через пару секунд очередь резанула по лобовому стеклу, Стрейт успел выиграть у смерти долю секунды, дернул ручной тормоз, упал на пассажирское сидение, и уже падая, крутанул руль, развернув машину почти поперек дороги. Он закрыл голову руками, когда мелкая стеклянная крошка разлетелась по салону. 

Вторая очередь прошла ниже, прошив радиатор, разбив фару и левое зеркальце. Стрейт схватил ремень карабина, распахнул пассажирскую дверцу и вывалился на дорогу. Он сидел под прикрытием машины и решал, что делать дальше. Эти парни не были знакомы со Стрейтом и не хотели знакомиться, но они хотели его убить. Все-таки жизнь странная штука, на этот раз ему повезло… 

*  *  * 

Казаков сбросил на пол лампу с абажуром, стоявшую на комоде, выдернул из нее электрический провод и с силой хлестнул им по груди Моретти. Тот закричал так тонко, что уши чуть не заложило. 

- Кажется, у тебя неплохая кожа, - вслух отметил Казаков. – Ну, она не лопается. Поздравляю. Теперь попробуем вот это.

Он взял из рук Разина пластиковый флакон с жидкостью для разжигания костров и каминов, плеснул немного на голубые ноги Моретти.  

- Ты уже соврал два раза, - объявил Казаков. – Третий раз будет последним. Ну?

- Они лежат под полом нижней спальни, - выдохнул Моретти. – Той, которая слева от входа. До конца по коридору. Отодвиньте от стены пустые полки. Снимите плинтусы, они не прибиты. Там будет что-то вроде люка. С той стороны дома подвала нет… Надо копнуть буквально на полтора фута. Под слоем земли железный ящик с ручкой. Все там.     

Моретти заплакал. Наверное, он презирал себя самого за то, что наделал много глупостей, принял неправильные решения и так легко сдался. Слезы катились по щекам, висели на подбородке и падали вниз, на голубые ноги. Казаков кивнул Сидорину и сказал:

- Посмотри, что там. Быстро… 

Тот вскочил, скатился вниз по лестнице, добежал до конца коридора, сдвинул пустые полки, освобождая угол комнаты. Плинтусы как следует не прибили, они держались на паре тонких гвоздей. Доски пола были сколочены в прямоугольник, получилось что-то вроде люка. Сидорин упал на колени, внизу была рыхлая земля, он лег на пол и запустил руки в землю так далеко, как только мог. Показалось, что кончики пальцев коснулись холодного металла. Сидорин вскочил и заметался по дому в поисках лопаты или совка, но не нашел ничего кроме сломанного пылесоса.

Тут он услышал автоматную очередь и еще несколько одиночных выстрелов.   

 (Продолжение следует)