(Продолжение. Начало книги - здесь)

С утра Алексею Гончару позвонил заместитель начальника тюрьмы «Матросская тишина» по режиму подполковник Дорохов, коротко сообщил, что сделано все, о чем договаривались во время последней встречи. Подследственная Оксана Сергеевна Голуб, бывшая директор ресторана «Русская сказка», вчера днем отправлена в психиатрическую больницу имени Ганушкина на принудительное обследование. Ее душевное здоровье вызывает опасение: последние четверо суток она не принимала пищу, но пила чай и воду, неподвижно сидела не табуретке, глядела на противоположную стену и разговаривала сама с собой.

С Владимиром Голубом, ее сыном, также сидящим в одиночке, третьего дня были проведены следственные действия. После первого допроса, продолжавшегося около пятнадцати часов, признательных показаний не получили. Там же, в следственном кабинете, Голуба осмотрел врач, написал в карточке, что жизни и здоровью подозреваемого ничего не угрожает. Есть несколько ушибов головы, туловища и конечностей, - это Голуб во сне свалился с койки, - только и всего. Врач сделал два укола, чтобы поддержать сердце. Дознание было продолжено до утра, однако положительных результатов не дало. Утром снова вызвали врача, тот дал заключение, что пока продолжать нельзя.

Голуб был доставлен в камеру, пришел в себя и пытался перерезать вены и сонную артерию не найденной при личном обыске кусочком бритвенного лезвия, что спрятал в ботинке, в узкой щели между подошвой и каблуком. Голуба перевели в лазарет и там зафиксировали, - его состояние удовлетворительное, жизни ничего не угрожает, хоть и крови вышло много. Врач сказал, что пока дознание проводить нельзя. Впрочем эти советы к исполнению не обязательны, Голуба можно выдернуть из больницы и еще с ним поработать, провести новый допрос.

- Нет, нет, пусть уж лечится, - смягчился Гончар. - Пусть отдыхает.

Он поблагодарил собеседника и сказал, что, возможно, сам заедет, попробует поговорить с Голубом по-хорошему, но не сейчас. Гончар положил трубку, отметив, что парень оказался крепким. Он ни в чем не признается, ничего не подписывает. Возможно, к тем негативам он не имеет отношения, - тогда пропадет вся долгая работа, которая пришлось проделать. Гончар этому не огорчился, он всегда считал, что работа чекиста в основном черновая, проверка, еще одна проверка, на множество неудач и ошибок, - и всего одна победа. А с Владимиром Голубом еще ничего не закончено, надо работать дальше.

Впрочем сейчас, когда часовщик показал на допросе, что иностранец Томас Нил имел контакт с Борисом Зотовым, картина следствия изменилась радикально. Всю первую половину дня Гончар читал досье дочери и зятя Шубина. Часть бумаг досталась Лыкову. Он читал медленно, вдумчиво, низко наклонялся над столом, будто плохо видел, часто хмурился невеселым мыслям.

Если лист бумаги разделить надвое вертикальной линией, и на одной половине записать положительные качества Бориса Зотова, а на другой отрицательные, а потом сравнить, - легко перевесят хорошие качества. Прекрасная учеба в школе, общественная работа, служба в армии, занятия спортом, снова учеба и работа… Уголовный розыск, райком комсомола, высокая должность в ЦК ВЛКСМ. Поезд следует в светлое будущее, не останавливаясь на полустанках. Можно эту жизнь рассматривать через увеличительное стекло, но с трудом найдешь мелкие пятнышки. Ну, когда-то в тесной компании, будучи навеселе, рассказал пару политических анекдотов. Что с того? Сейчас время либеральное. Конечно, за политический анекдот премии не выпишут. Но и к стенке не ставят, даже с работы вряд ли выгонят.

Поездки в социалистические страны, затем в европейские капиталистические государства: Франция, Германия. А вот теперь в США собирается. Если бы он был хоть как-то связан с американской нелегальной резидентурой, - он наверняка не вернулся бы назад из прошлой поездки во Францию, остался бы там, потому что здесь после истории с негативами стало слишком опасно.

Лыков за соседним столом продолжал шуршать бумажками, на языке вертелись важные вопросы, но он не решался нарушить тишину и мешать начальнику. В полдень Гончар объявил, что пришло время пить кофе, уселся на диван и включил в розетку электрический чайник. Лыков подсел к столу, протер чашки салфеткой и распечатал новую пачку кускового сахара.

- Я думал, мы с сегодняшнего дня установим наблюдение за Борисом Зотовым, ну, плюс телефоны будем слушать, - сказал Лыков. - А мы заняты чтением.

- Шубин, а вместе с ним вся семья, включая зятя, - каста неприкасаемых, - вздохнул Гончар. - Это тебе не шлюха из гостиницы «Минск», жизнь которой ничего не стоит. И не директор ресторана «Русская сказка» Голуб. Борис - другого поля ягода. Мы не имеем права даже наступить ему на любимую мозоль, если на то нет разрешения сверху. Не имеем права задержать и доспросить его. Не имеем права начать в отношении него следственные действия. Если Шубин узнает, что за его близкими следят, их разговоры слушают, что его зять находится в разработке КГБ, - будет скандал.

- Но Шубин ничего не сделал, когда любовница попала в беду.

- Шубин тоже под Богом ходит, ему не хотелось, чтобы история с любовницей стала публичной. Он боится подмочить репутацию. Но за семью горой встанет.

- Существует девятое управление КГБ, которое следит за партийной верхушкой, их женами и детьми. Так идет годами, - и никто этим не возмущается.

- Они не следят, они охраняют, - поправил Гончар. - Партийные лидеры окружены водителями, уборщицами, кухарками, которые состоят у нас на службе. Не только умеют баранку крутить и полы пылесосить, но и наблюдают, примечают, рапорты пишут. Их главная задача, - чтобы с какого-нибудь члена Политбюро волос не упал. А у нас с тобой другие цели.

- Значит, мы завязнем в этом бумажном болоте, а Зотов будет встречаться с иностранцами и продавать им государственные тайны?

В эту минуту на столе зазвонил телефон внутренней связи, Гончар вскочил, поспешно снял трубку, сказал всего пару слов: понял и слушаюсь. Закончив разговор, вернулся на диван и стал допивать кофе.

- Это начальник Второго главного управления звонил, генерал Григоренко. Наша взяла. Он прочитал мой рапорт, доложил Андропову. И тот разрешил, - на свою ответственность, - проверочные мероприятия в отношении родственников Шубина. С сегодняшнего дня за всеми членами его семьи, особенно за Борисом, установят наблюдение. Накинут прослушку на телефоны. Вся информация пойдет к нам. Кстати, сейчас пришлют новые материалы.

Действительно, два офицера принесли папки с бумагами. Гончар до вечера нашел много занимательного материала. Оказывается, Борис по линии общества «Знание» читает лекции о внутренней и международной политике СССР, - эта общественная нагрузка ему нужна, чтобы скорее пролезть в партию. На нескольких его выступлениях присутствовал штатный осведомитель и провокатор КГБ, он приставал к лектору с неудобными вопросами, а потом составил рапорт.

Вот, например, провокатор спрашивает, хороший ли писатель Солженицын. Борис отвечает: Солженицын - еврей, обиженный на советскую власть, настоящая фамилия Солженицкер, все его сочинения, - злобные выдумки, клевета, состряпанная по указке ЦРУ. Отец Солженицына еврей, офицер белой армии, втершийся в доверие к красным, но впоследствии раскрытый. Его расстреляли, а сын мстил за это всю жизнь.

Вопрос: Вражеские радиостанции вроде «Свободы» говорят, что партийные руководители СССР далеки от народа, пользуются незаслуженными льготами и привилегиями. Так ли это? Ответ: Из привилегий у работников высшего звена - так называемые продуктовые пайки, служебный автомобиль и государственная дача, весьма скромная. Ну, есть еще ателье, куда хозяйственное управление выдает ордер на пошив костюма, пальто, шапки, а также обуви и еще шубы и пальто для жены. Есть дома отдыха и санатории. Это я говорю совершенно точно, потому что знаю вопрос. Как видите, льгот не так уж много. И зарплата небольшая, скажем, заместитель министра получает так же как секретарь обкома партии - всего четыреста с небольшим рублей в месяц. На другой чаше весов - высокая ответственность и ненормированный рабочий день. Единственно, что, неправильно… Не только государственные чиновники, но и члены их семей пользуются казенной машиной.

Вопрос: А есть ли среди партийных начальников те, кто от привилегий отказался? Ответ: Например, первый секретарь Свердловского обкома партии Борис Николаевич Ельцин не получает продовольственные заказы, полностью отказался от этого. И не разрешает родственникам пользоваться казенной машиной. Его жена покупает продукты в обычных магазинах, стоит в очередях и носит сумки.

Вопрос: У нас отсутствует гласность и критика советской власти и партии. А те, кто критикуют, могут плохо кончить… Ответ: Разве? По-моему наоборот. Откройте «Литературную газету» - там почти в каждом номере разгромные статьи с критикой экономики. А юморист Аркадий Райкин, который остро критикует бюрократию и другие негативные явления нашей жизни? Он любимый артист Леонида Ильича Брежнева, Герой социалистического труда, у него свой театр в Москве. Единственно, что у нас не принято критиковать - это внешняя политика партии».

Да, странные лекции читает Борис. С одной стороны, говорит так, как учат лекторов на инструктаже в обкоме партии: Солженицын озлобленный еврей и прячет свою настоящую фамилию. Но дальше добавляет, что отец еврей служил в царской армии. И этим подрывает доверие к своему первому утверждению. Если еврей, - то как попал на службу и стал офицером? Евреи в царской армии не служили. Поневоле начнешь сомневаться.

Борис говорит, что привилегий у партийной и хозяйственной верхушки немного. Но тут же вспоминает систему закрытых ателье, распределителей, домов отдыха, продуктовые пайки. Ничего себе «немного». Какой вывод сделает слушатель: что партийцы заинтересованы в привилегиях, только ради них и строят свои карьеры. Человек, который на стороне советской власти, говорить об этом публично - не станет. Еще зачем-то приплел Ельцина с супругой, об этом вообще нельзя заикаться, тем более прилюдно. А потом вспомнил Райкина, которого давно пора выслать на его историческую родину, в Израиль, а лучше - в Магадан. Пусть там острит. Да, лекции Бориса - сомнительны. Жаль, что раньше сотрудники госбезопасности к ним не прислушались. А надо бы, надо… Тут явно проморгали.

Давно стемнело, надо было идти домой, но Гончар пересел на диван и снова стал возиться с кофе. Лыков сегодня никуда не спешил, он даже был рад возможности переброситься словом.

- Вот думаю, с какого конца взяться за Бориса Зотова, - Гончар почесал затылок. - За ним с сегодняшнего дня наблюдают, его телефоны уже слушают. Только этого мало. Так мы долго будем ждать у моря погоды. Он оперативник, хоть и бывший. Понимает методы нашей работы и будет осторожничать. А если заметит слежку, - испугается, ляжет на дно.

- Так что же делать?

- Надо его подтолкнуть к действиям, пусть раскроется, - сказал Гончар. - В досье написано, до свадьбы у него была большая любовь, некая Антонина Чаркина. Женщина интересная. Кандидат филологических наук, доцент кафедры иностранной литературы МГУ. Но неуравновешенная, со склочным характером. Чаркина попала в поле зрения КГБ, когда прислала нам жалобы на своих коллег по работе, обвиняла их в антисоветской деятельности и распространении самиздата. На кафедре появилась хорошая вакансия, она хотела получить эту должность.

- Получила?

- Нет. Антонина выпивала. И скрыть это от сослуживцев было трудно. Пришлось уйти с работы. Она рассталась с Зотовым. Вскоре у нее родился ребенок, кто отец - неизвестно. Это было пять лет назад. С тех пор ее жизнь шла по нисходящей, женщина быстро деградировала. Сидела с ребенком, перебивалась случайной работой. Сейчас устроилась научным секретарем кафедры естествознания в один институт, не самый престижный. И еще где-то подрабатывает. Она может нам пригодиться. Зотов сейчас собирается в краткосрочную поездку в США в составе группы. Его издергали разными проверками, работы через край. Он волнуется. Мы заставим его еще больше нервничать, совершить ошибки, наделать глупостей. Завтра же встречусь с этой сучкой, с Чаркиной. А там видно будет.

- Отличная идея, - сказал Лыков.

- Но для начала хочу составить о Зотове личное мнение. Встретиться с ним и поговорить, по-человечески, не вызвав подозрений. А то вся информация о нем отрывочная, с чужих слов, из справок, бумажек. Зотов пару раз приносил заявление в милицию, жаловался на полоумную соседку по подъезду, которая ночью нарушает тишину. Вот тебе и повод для встречи.

(Продолжение - Глава 33)

Москва, 1979 - все главы

Больше новостей и ближе к сути? Заходите на ленту в Телеграм!

Добавляйте CСб в свои источники ЯНДЕКС.НОВОСТИ.