Ревность. Глава 24 (начало книги здесь)

Дождь заливал лобовое стекло, барабанил по крыше. Дорога, проложенная вдоль побережья, была почти пуста. Ехали молча. Вадим думал о том, что этот юрист Радченко не такой дурак, каким хочет казаться. Заманил его в ловушку и теперь непонятно, чего ждать. Голос человека, сидящего сзади, показался знакомым, а на голоса и лица память острая. 

Машина остановилась, Вадиму приказали выйти. Его похищение произошло так быстро и неожиданно, что он не успел испугаться, но по дороге хмель выветрился, - и стало страшно. В тусклом свете фонаря он увидел небольшой дом, обшитый сайдингом, дорожку, уходящую в темноту и кусты магнолий с плотными восковыми листьями. Дождевые капли попадали за воротник пиджака, щекотали шею. Ветер, дувший с океана, приносил запах соли, где-то совсем рядом грохотал прибой, ветер гнал по небу низкие облака. 

Между лопаток ткнули стволом, приказали подняться на крыльцо и открыть дверь. Вадим оказался в комнате, пол которой был в два слоя застелен прозрачной пленкой, посередине стоял стул с деревянными подлокотниками, такой старый, что полироль местами стерлась, обнажив светлое дерево. 

- Садись, - скомандовал Девяткин.   

Радченко подошел и широкой клейкой лентой прикрутил предплечья к подлокотникам кресла. Девяткин сунул пистолет под ремень и сказал:

- Не узнал меня? А мы как-то встречались. Я допрашивал тебя несколько лет назад. Ты со своими друзьями решил выгнать законных владельцев из одного московского кафе. Хозяина заведения вы с дружками изувечили. Его жену изнасиловали на глазах мужа. Помнишь? 

Вадим узнал Девяткина сразу, с первого взгляда, вспомнил допрос в подвале полиции. Это воспоминание, такое далекое, не было приятным. В ответ он пожал плечами, мол, в жизни много разного случалось, если всякую ерунду помнить, голова станет квадратной.  

- Я мог отправить тебя в Магадан лет на десять, - Девяткин подошел ближе и сжал кулаки. – Но объявились влиятельные друзья в прокуратуре. Ты трех дней не просидел в следственном изоляторе. Дело затребовали наверх, где оно и потерялось. А ты вышел на свободу. Ну, вспомнил? 

- Господи, это были ошибки молодости, - сказал Вадим. - Ну, кто из нас не ошибался. Я давно поумнел, стал законопослушным человеком. 

Девяткин наотмашь ударил его по лицу.

- Где она? – шепотом спросил Девяткин. 

- О чем речь? 

- Где она? – голос сделался еще тише.  

Девяткин размахнулся и ударил в ухо, а слева добавил по носу. Голова Вадима мотнулась из стороны в сторону. Из носа потекла кровь, он слизал ее кончиком языка, раздвинул ноги и плюнул на пол. 

Девяткин скинул пиджак, бросил его на диван и закатал рукава рубашки. Затем извлек из кармана кожаные перчатки, осмотрел их, будто впервые видел, и медленно натянул на руки. Затем расстегнул молнии рюкзака, вытащил и положил на пол ножовку, молоток и несколько десятидюймовых гвоздей. Приготовление к пыткам порой страшнее боли. Зловещие манипуляции должны были произвести должное впечатление на Вадима, но он, кажется, он оставался спокойным, голос был ровным, без нервной дрожи:

- Хватит меня пугать, придурок. А то сделаешь заикой.

Радченко включил телевизор, опустил жалюзи и прикурил сигарету. Он встал возле двери и представил себе, что будет дальше. С Вадимом придется повозиться, он здоровый бугай и наверняка умеет терпеть боль. Можно быть спокойным: криков о помощи никто не услышит. Ночью да еще в такую погоду найдется немного желающих прогуляться по пляжу и его окрестностям. Девяткин, подумав, снял рубашку, оставшись в майке, достал из рюкзака плоскогубцы. Тут зазвонил телефон Радченко. 

- Тебе повезло, старик, - Эдик Волков находился в приподнятом настроении. - Сегодня твоя жена…

Радченко, решил, что разговор не для посторонних и спросил можно ли выйти на минуту. Он захлопнул за собой дверь, встал на крыльце.

- Говори, я слушаю.

- Мы пробили мужика, с которым твоя жена ходила в ресторан «Прага», - сказал Эдик. – Это некий Алекс Ключевский, он занимается ландшафтным дизайном. Всякие там редкие деревья, кустики и цветочные клумбы. Плюс строительство беседок, финских бань и прочей ерунды. Крутой парень без жизненных проблем. Его клиенты в основном толстосумы с Рублевского шоссе. Состоит в разводе с третьей женой. Ну, пока путается с бабами, женами своих заказчиков, со всеми подряд.

За шумом дождя и прибоя Радченко едва разбирал слова. Он спустился с крыльца, отошел за угол дома, остановился под тентом. Здесь было тише. 

Девяткин в это время подошел своему пленнику, неподвижно сидящему на стуле, и сказал:

 - Пожалуй, я тебя просто пристрелю. И пачкаться не стану. 

- Стреляй, - ответил Вадим. – Я стал богат. А богатому веселей умирать. Но… Я был мог поделиться. Это мое предложение. Тебе ведь нужны деньги?

Девяткин засмеялся, но смех был каким-то наигранным, неискренним.  

- Только помни, мент: тебя найдут мои друзья. И ты подохнешь бедным. Но это будет еще нескоро. Сначала тебя сделают жалким калекой. Ты будешь побираться, ползая по грязному тротуару и выпрашивая у прохожих мелочь на пропитание и стакан водки. Но никто не такому дураку не подаст.  

Вадим сделал вид, что собирается снова плюнуть на пол. Но вместо этого резко выпрямил ногу, целя в пах, ударил - и не промахнулся. Девяткин охнул от боли и присел на корточки. Перехватило дыхание, на глаза навернулись слезы, показалось, что в комнате выключили свет. Вадим привстал, поднимая за собой хлипкий старый стул. А потом резко присел, подломились передние ножки стула, отлетела спинка. Вадим поднялся и снова, что есть силы, плюхнулся на сидение, ударив об пол задними ножками. 

Подпрыгнул круглый стол у окна, зазвенела вазочка в застекленном серванте. Стул развалился на куски. Девятки успел выпрямится и выхватить из-под ремня пистолет, но получил такой удар в верхнюю челюсть, что слетел с ног, проехавшись спиной по полу и задев торшер, оказался в дальнем углу комнаты. Выскользнув из пальцев, пистолет исчез под диваном. Торшер свалился, саданул поперек груди тяжелой металлической ногой. 

Оттолкнув его, Девяткин успел вскочить на ноги, ринулся вперед, и получил встречный удар в лицо, но устоял на ногах и отступил. Вадим подхватил с пола молоток, занес его над головой, но не успел ударить, получив носком ботинка в колено и кулаком в чуть выше глаза. Из рассечения над бровью брызнула кровь. Он шагнул назад и кинул молотком в Девяткина, целя в голову, но тот успел наклониться. Молоток влетел в сервант, разбил дверцу, полочки, бокалы для вина и посуду, осыпав противников стеклянной крошкой. 

Девяткин успел поднять торшер и пошел в атаку, норовя острием железной ноги пропороть Вадиму живот. Один выпал попал в цель, металлическая нога ткнулась во что-то мягкое. Вадим, еще не почувствовав боли, ловко маневрировал, уходя от нового удара, быстро передвигался по комнате. 

Выбрав удобное мгновение, подхватил телевизор, будто тот был не тяжелее коробки из-под ботинок, и запустил его в цель. Девяткин пригнулся, телевизор по касательной задел плечо. Ударом Девяткина развернуло на девяносто градусов, вскрикнув от боли, он выронил торшер и, потеряв ориентировку в пространстве, упал навзничь. 

Хотел подняться, но получил удар ногой под ребра. В следующую секунду Вадим навалился сверху, прижал к полу так, что нечем стало дышать.              

*    *    *   

Радченко стоял под навесом, вслушиваясь в далекий голос Волкова. Сквозь рокот прибоя и завывания ветра, была слышна какая-то странная возня в доме. Радченко подумал, что это Девяткин старается поскорее закончить допрос.

- Они встречались вчера под вечер в летнем кафе на Полянке. Наш человек был рядом, удалось записать кусочек их разговора. Трепотня ни о чем. 

- Это все?

- Самое вкусное на десерт. Сегодня Галя встречается с ним. Она договорилась с подругой, что завезет к ней ребенка, а в четыре вечера будет у него на квартире в районе Замоскворечья. Наши детективы вышли на прислугу Ключевского. Сегодня днем у него работает одна баба… Короче, за вознаграждение она может поставить в его спальне видеокамеру размером с коробок спичек. Завтра мы увидим все, чем Галя занимается в твое отсутствие. На всякий случай, я хочу узнать: ты даешь добро?

- Действуй, - вздохнул Радченко. – Раз уж начали, давай закончим. Еще что-нибудь?

- Вчера твоей жене звонил Павел Хохлов, любовник номер два…

Сквозь ветер и шум прибоя Радченко услышал, как в доме что-то упало. Это «что-то» весило не меньше ста килограммов, даже стена чуть дрогнула. Подумалось, что дружеская беседа зашла слишком далеко, Девяткин может перестараться, тогда кроме остывающего трупа они не получать ничего. Радченко что-то буркнул в трубку и заспешил назад, взлетел на крыльцо, распахнул дверь и не поверил глазам. 

Комната была полностью разгромлена, распростертого на полу Девяткина оседлал Вадим. Он тянулся к лицу противника, стараясь большими пальцами выдавить глаза. Девяткин изо всех сил держал противника за запястья, но тот брал верх. На руках Вадима, примотанные скотчем, болтались подлокотники стула. 

Радченко с разбегу прыгнул на его спину, ударил коленями, хотел захватить шею. Но Вадим, развернув плечо, отмахнулся, удар оказался сильным и чувствительным, отбросил куда-то в сторону, под обеденный стол. Затылок врезался в край столешницы, что-то треснуло, будто в голове взорвалась хлопушка, ноги стали ватными. Чтобы подняться, пришлось ладонями оттолкнуться от пола. 

Вадим уже стоял на ногах, он поднял молоток, шагнул вперед. Радченко захватил руку возле локтя, потянул ее на себя, через правое плечо повернулся спиной к противнику. Изо всех сил рванул захваченную руку, резко наклонился вперед и перебросил Вадима через спину. Тот рухнул спиной на стол, разломал его надвое и очутился на полу. Приземлился он неудачно, ударился головой об пол и не смог подняться.     

*     *     *

Вадим открыл глаза, когда в лицо плеснули кружку холодной воды. Он захотел пошевелиться, но не смог. Руки и ноги были скручены клейкой лентой. Он лежал на полу среди обломком мебели, в голове шумело, к горлу подступила тошнота, а в области пупка, куда пришелся удар ногой от торшера, болело так, что хотелось закричать или заплакать. Слышно, как на кухне из крана льется вода, кто-то ходит, под башмаками скрипит битое стекло. 

Кажется, он влип в скверную историю. Проклятый мент приперся сюда не для того, чтобы искупаться в океане. Впереди серьезный разговор. А Радченко какой фрукт… Для адвоката он слишком хорошо владеет приемами рукопашного боя, а ведь еще вчера казалось, будто этот малый обычная конторская крыса, бумажная душа. Да, Вадим допустил ошибку, доверившись адвокату, и теперь надо готовиться к худшему. Открывать глаза не хотелось, но пришлось. 

Девяткин стоял над ним, держа пистолет в левой руке. Видно, правое плечо, было сильно ушиблено или сломано. Лицо бледное от ярости, на плечах висит разорванная до пупа окровавленная майка. Щелкнул взведенный курок, ствол пистолета уперся в лоб. Вадим сглотнул сладковатую слюну пополам с кровью, закрыл глаза и подумал, что жить ему осталось совсем недолго, минуту или того меньше. Умирать богатым совсем невесело, особенно когда ты не успел попробовать, какое оно, это настоящее богатство, на вкус и цвет. 

- Я не хочу подыхать, - сказал Вадим. - Но мне нужны гарантии. Ну, я должен быть уверен, что вы меня…

- Если скажешь правду, останешься жив, - сказал Девяткин. – Гарантия - это мое слово.

- Всего лишь?

- Я должен расписку написать, собственной кровью? Ты наверняка слышал про меня. И должен знать, что Юрий Девяткин никогда не врет. Самое трудное – получить от меня обещание. Если я что пообещал, - выполню. Железно.   

- Хорошо, - Вадим подумал, что в его положении требовать гарантий – просто смешно. О Девяткине он кое-что слышал. Уважаемые люди говорили, что этот мент – честный. – Спрашивай.   

- Какого хрена тут викторину устраивать, - Девяткин снял курок пистолета с боевого взвода. - Сам говори. Но запомни: одно слова вранья и…

- Ольга Наумова жива, - выпалил Вадим те спасительные слова, которые могли сохранить жизнь. – Она должна была лететь в Россию вместе с Чарли Тревором, каким-то искусствоведом из Лос-Анджелеса. В Москве продавалась старинная коллекция русского антиквариата. Условие продавца было жестким: или берете товар сейчас, сразу. Или вещицы купит другой человек. Ольге ничего не оставалось, только соглашаться. Но за два дня до поездки ей стало плохо. Ее рвало двое суток почти без остановки. Были сильные головные боли, головокружение. Она едва могла передвигаться без посторонней помощи, так ослабла. Поэтому позвонила сотруднице, которой доверяла, и попросила лететь вместо нее. Ольга отдала ей билеты на самолет эксперту по старинному прикладному искусству Ольге Моулиш и познакомила ее с Чарли. Я узнал об этом задним числом, когда все было кончено. И эту чертову Моулиш вместе с Тревором уже залили бетоном. 

Вадим замолчал, переводя дух. Говорить было трудно, он по-прежнему испытывал боль в животе, в груди что-то свистело, а язык сделался резиновым. 

- Я узнал об этой ошибке от людей, которые помогали мне в Америке, - сказал Вадим. – Ольга находилась в больнице Лос-Анджелеса. Ей стало лучше, врач сказал, что выпишут не сегодня так завтра. Короче, я узнал обо всем и решил, что ошибку можно исправить. Отвернуть ей голову и закопать где-нибудь в пустыне. Мои люди были готовы выполнить это небольшое поручение. Но в последний момент я вспомнил о Джоне Уолше. Этот непредсказуемый малый способен на любой отчаянный поступок. Черт знает, что от него ждать, как-никак он сотрудник ФБР, хоть и бывший. Ольга – это та ниточка, с помощью которой Джоном легко управлять. Короче, я решил: до того момента пока не огласят завещание Наумова, пока я не буду полностью уверен, что выиграл партию, Ольга останется жива. Мои парни похитили ее прямо из больницы. Это было нетрудно сделать. Все произошло в тот день, когда я прилетел в Америку. Позже я видел, как Джон нервничал, ожидая появления жены, и втайне злорадствовал…

- Где она сейчас? 

- В Лос-Анджелесе, - губы потрескались и едва шевелились. – Точнее, ее содержат в старом уединенном доме на окраине поселка, что в тридцати пяти милях от города. Она заперта в подвале, но чувствует себя неплохо. У нее есть все, что нужно для нормального существования: пища, чистая вода, туалет и даже кровать. За ней присматривают три парня. Это весьма квалифицированные люди из Майами. У них большой опыт в мокрых делах, и прятать концы они умеют. Их услуги стоят недешево, но, как говорится, есть гарантия качества.         

- Чем больна Ольга? – спросил Девяткин.

- Господи, она здорова. Ее недомогание – это просто следствие сильной интоксикации. Такое довольно часто случается у беременных женщин.   

Девяткин присел на корточки и взглянул на Вадима с интересом:

- Не понял. Она беременна? 

- По-твоему беременная женщина это противоестественное явление? – впервые Вадим усмехнулся. – Разве Джон об этом не знал? Ничего себе муж…

Радченко, стоявший за спиной Девяткина, шагнул вперед:

- Отсюда до Калифорнии две тысячи миль. Рано утром откроют пункты проката. За двадцатку в сутки можно взять небольшой фургон для перевозки мебели. Мы же не можем везти его в багажнике «Форда». Да и в багажник эта туша не войдет.  

(Продолжение здесь)     

Все уже опубликованные главы - здесь